Нелегальный экзорцист - Григорий Константинович Шаргородский

То, что Виринея верно почувствовала направление, стало понятно по изменениям в окружающем нас лесу. Они нарастали постепенно – немного сменившийся оттенок молодых листьев, странный цвет мха на стволах деревьев. А ещё тонкие, словно паутинки, но с крошечными листочками и даже цветочками лианы, дико смотревшиеся в наших краях. Похоже, мы лезли в самое логово дриад, которые уже начали обустраиваться на новом месте.

Справа и слева от нас порой слышался шорох сопровождения, и это тоже напрягало. Даже не сомневаюсь, что было бы желание дриад, кто-нибудь из охотников уже влетел бы в ловушку. В Крачае живут опытные следопыты, но не настолько, чтобы перехитрить повелительниц леса.

Окончательно мои опасения подтвердила стройная фигурка, поджидавшая нас в центре небольшой поляны, заросшей странными сиреневыми цветочками, источавшими сильный и приятный аромат. Только сейчас я заметил едва ощутимую взвесь, словно редкий туман заполонившую окрестности. Мысли заполошно забегали, собираясь в большую перепуганную кучку. Захотелось тут же напялить на себя противогаз, но стоявшая впереди фигурка буквально приковывала к себе взгляд, а жгучая тревога выметала из головы лишние мысли.

Это была Василиса, хоть и выглядела она крайне необычно. Больше всего шокировало то, что девушка была полностью обнажена. И даже её чуть позеленевшие распущенные волосы не прикрыли высокую грудь. Она вообще никак не прикрылась. Мне пришлось делать над собой усилие, чтобы отвлечься от шокирующей наготы, и только после этого удалось обратить внимание на куда более неприятные вещи. Изменились не только волосы, но и кожа девушки, которая немного позеленела и потемнела, словно от загара. К тому же по всему телу, включая лицо, разошлись тонкие, пока едва заметные линии, словно обозначавшие рисунок древесной коры. Но больше всего поражала надменная гримаса и голос. Он стал скрипучим и немного каркающим, хоть сквозь эти искажения и пробивалась прежняя мелодичность.

– Зачем пришла, ведунья? – с лёгким акцентом спросила, надеюсь, пока не окончательно ставшая дриадой девушка.

– Верни мне мою ученицу, – решительно заявила Виринея, сжимая в руках обрез, который пока ещё смотрел в землю.

Это заявление вызвало у дриады лишь хриплый смех:

– Ты лишилась рассудка, смертная? Это тело теперь навеки моё. Не беспокойся, девочке будет хорошо со мной, пусть она пока и брыкается.

У меня даже мороз по спине пробежался от понимания, в каком положении сейчас находится Василиса. И похоже, не только меня взбесило заявление дриады. Честно, даже понимая, что выстрел особым боеприпасом не убьёт девушку, я вряд решился бы в неё стрелять, а вот у ведуньи сомнений не было. Она резко подняла обрез и нажала на спусковой крючок. Выстрел получился негромким, словно хлопок шутихи. Дриада согнулась от боли, прижав руки к животу, но быстро разогнулась и злобно посмотрела на ведунью. Затем поднесла к своему лицу что-то зажатое в пальцах. Похоже, это была та самая смазанная парализующим зельем деревянная пуля с шипом. Правда, что-то не похоже, чтобы зелье работало.

Дриада лизнула зажатый в пальцах шип и снова хрипло рассмеялась:

– Какая же ты всё-таки дура. Думала, что сможешь одолеть дриаду таким слабым ядом? Твои знания и умения ничтожны, жалкая смертная. Я не хотела свары с ведунами, но ты сама избрала свою участь. Вы все станете живым кормом для дубов моей священной рощи. Готовьтесь, будет очень больно.

Издевательский смех дриады словно заворожил нас, но вряд ли это было какое-то волшебство. Я прислушался к своим ощущениям и почувствовал пока ещё лёгкое, но быстро нарастающее опьянение, словно разом хлопнул граммов сто водки. Похоже, Виринея действительно переоценила свои умения.

Может, так и стоял бы тупым истуканом, пока дурманящая пыльца не свалила окончательно, но впереди вдруг громко зарычал Здебор и метнулся к Василисе. Изменившийся ещё больше оборотень не решился ударить девушку когтями и просто обхватил её руками, обездвиживая, но та лишь рассмеялась и впилась зубами в обвитую взбугрившимися мышцами и обтянутую потемневшей кожей руку. Здебор укуса даже не заметил, точнее ощутил его не сразу, но через пару секунд его хватка ослабла, а затем здоровяк и вовсе повалился на ковёр из маленьких сиреневых цветочков.

Всё это я наблюдал уже через стекло совмещённых с резиновой маской гогглов. Затем подогнулись колени у Виринеи, я оглянулся и увидел падающих охотников. Акира запутался в креплениях противогаза и, не успев надеть его, тоже заваливался на траву. Я снова посмотрел на дриаду и попытался поднять ружьё, но накатившая сонливость не позволила этого сделать. Я уснул ещё до того, как упал на траву.

И всё же зелье Виринеи работало. Оно как-то сумело справиться с тем, что я успел вдохнуть, пока не надел противогаз. Не знаю, сколько был без сознания, но, когда очнулся, постарался сохранить неподвижность. Для начала нужно было оценить обстановку. Из-за противогаза обзор был так себе, но разглядеть сидевшую рядом со мной дриаду всё же получилось. Она была занята пока непонятным для меня делом и не заметила, что я открыл глаза. То ли побрезговала дотрагиваться до чужака, то ли просто не догадалась стащить с меня противогаз, что подарило нам всем призрачный шанс.

Эта дриада явно переродилась уже давно, и изменения человеческого тела зашли слишком далеко – вся кожа покрылась трещинами, как древесная кора, а волосы превратились во что-то похожее на траву или тонкие лианы. И лишь пронзительно зелёные глаза ярко выделялись на коричневом обезображенном лице. От ненависти к этим тварям и жгучего желания не допустить, чтобы Василиса стала такой же, меня затрясло, и что самое главное, прибавилось сил.

Теперь можно действовать, но, похоже, выжидал я непозволительно долго. Как только попытался пошевелиться, почувствовал, что меня словно связали. Путы были какими-то странными. Сидевшая у моих ног дриада осознала, что я очнулся. Её глаза недобро сверкнули, а руки, на которые она всё это время опиралась, глубже ушли в траву и, как мне кажется, в землю. После этого и начались те самые странности. Опутывавшие меня канаты до этого были не такими уж тугими, а сейчас ожили, словно змеи, и стиснули моё тело, причём довольно болезненно. Накатила паника, особенно учитывая обещание вселившейся в Василису твари сделать нас живой подкормкой дубов. Тут уж не до осторожности и сантиментов. Мне повезло лишь в том, что правая рука была прижата к телу. Чуть не вывихнув себе запястье и локоть, я сумел вытащить револьвер из кобуры, взвести курок и направить ствол на дриаду. Выстрел ударил по ушам, разрывая тишину, оттенённую тихим то ли шёпотом, то ли шорохом. Вслед за выстрелом дурным голосом