Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Гедимин вставил в пульт выпавший рычаг и подсоединил привод. «Землетрясения по расписанию — это удобно. Не снял бы всё это — сейчас собирал бы обломки.»

— Иди наверх, — сказал он Вепуату. — Отдохни.

Разведчик отмахнулся.

— Ещё не устал. Что там ты обещал Кут’тайри? Утром, когда Гварза уволок шихту? Сейчас у нас целый мешок. Надо пристроить к делу, пока не утащили. Чего ты от него хотел? Какие-то чашки сделать?

Гедимин растерянно хмыкнул.

— Колпаки для фонарей. Там под печью лежит костяной трафарет. Кут’тайри его видел. Напомни ему, что внутри — резьба. А пропорции он сам знает.

— Резьба?.. Надо будет сделать с ним образец, — решил Вепуат. — А то я сам не понимаю, о чём речь. Ладно, попробуем. Если будет совсем плохо — всегда можно переплавить.

— Да я бы вечером… — начал было смущённый Гедимин, но осёкся. «Вечером… Я, может, сюда и к ночи не вернусь. Предупредить Айзека, чтобы поставил кого-нибудь к реактору. А то он будет ждать и вторую, и третью смену подряд.»

— В Шакху пойду один, — сказал он вслух. — Иначе у тебя сорвутся все занятия. Большая плавка — это надолго.

…Айзек, спустившийся в бункер, смотрел смущённо и даже виновато.

— Гедимин, зайди, пожалуйста, в машину, — попросил он. — Сразу, как поднимешься. Кенен обещал языку волю не давать, но и ты тоже сдерживайся, ладно?

Гедимин мигнул.

— Что там?

— Литейная станция, — вздохнул Айзек, разглядывая пол под ногами. — Всё-таки не выдержала. Надо было отогнать машину к порталу! Теперь не знаю — как бы не пришлось ехать за заменой.

…Едва Гедимин отошёл от литейной станции, вокруг тут же столпились филки с «чёрным песком» и стеклянной скорлупой. Сармат смотрел на станцию с тоской, а на филков — с завистью. «Что ж,» — он подавил тяжёлый вздох и двинулся к выходу. «Попробуем собрать нечто подобное. Из камней, костей и чёрного жира.»

…На гладкой стене высокой печи виднелись три схематичных символа, из которых Гедимин мог опознать только «знак огня» — и то потому, что сам десятки раз наносил его на камень с той же степенью проработки и достоверности. Сейчас рядом с ними появился ещё один — чёрный контур радиационного «трилистника».

Заслонки печи закрылись час назад. Процесс шёл; всё, что можно было сделать для его ускорения, Гедимин уже сделал. Теперь он сидел у печи и под пристальными взглядами литейщиков лепил из чёрно-красной глины. Эта масса, размоченная в водно-жировой эмульсии, при девяноста градусах не теряла пластичности; образцы получались не такие аккуратные, как сармату хотелось бы, но вполне наглядные.

Сегодня литейщики оделись по-рабочему — все браслеты и ожерелья остались в жилых отсеках, только в волосах виднелись вплетённые серебристые нити, просверленные косточки и камешки. Больше всего их было у бригадира — точнее, у нескольких, — кроме Ут’таркеха, в цех заглянули ещё двое. «Видимо, сейчас работы у них немного,» — думал Гедимин, катая меж пальцами глиняную детальку и прислушиваясь к отдалённым глухим ударам молота — какая-то кузница не остановила работу и сегодня, и её бригадиру было не до сармата и его странных штуковин. «Ничего, ему расскажут,» — Гедимин криво ухмыльнулся, закрепляя последний элемент. Бригадиры, окружившие сармата, быстро переглянулись.

— Пропускная щель, — пояснил он, тронув когтем узкую, еле видную прорезь в верхней части наклонного стана. — Обеспечит начальную толщину и немного повысит равномерность. А это устройство вам должно быть знакомо. Очень похоже на ваш подвесной восьмиручный молот. Массивный каменный боёк с приводом. Только движется не вверх-вниз, а вперёд-назад. Не бьёт, а раскатывает.

Сэта-литейщик склонился над вылепленным макетом, подсвечивая когтем мелкие детали.

— До чего странная штука… — пробормотал кто-то из его подручных, заглядывая через плечо.

— Раскатывает металл? — другой Сэта поднёс коготь к неподвижному «бойку». — Восьми рук тут будет мало. Что ты хочешь сделать? Ровную металлическую полосу?

— Лист, — Гедимин отмерил на стенке печи предполагаемую длину и ширину. Все Сэта дружно выдохнули и подняли гривы, покрываясь мигающими красными пятнами. Кольцо вокруг сармата и его макетов сдвинулось теснее — теперь интересно стало всем.

— Лист? Тонкий лист? Настолько широкий? — Ут’таркех поднёс руку к груди и зашевелил когтями.

— Для чего? — вмешался кто-то из озадаченных бригадиров. — Вся твоя броня собрана из меньших пластин. Даже шлем…

Гедимин едва заметно сощурился. Злиться было не на кого — разве что на перекошенные законы физики, обрёкшие цивилизацию умных и умелых существ на вечное дикарство. Но сармату всё равно было досадно.

— Это не для брони, — хмуро сказал он. — Из листов будут собирать цистер… бочку. Гигантскую бочку. Чем шире листы, тем легче пойдёт дело.

— Тонкий и ровный лист такой большой ширины… — пробормотал Ут’таркех, оглядываясь на «восьмиручный» молот. — Литой ровный лист… Ему обязательно быть литым? Можно расковать пластину до очень большой ширины — даже и до такой. Она будет ровной…

Гедимин качнул головой.

— Не настолько. Я видел, что вы умеете делать. Если бы этим можно было обойтись, я не лепил бы эти штуковины.

— Странная штука, чтобы делать странные штуки, — пробормотал кто-то из задних рядов. Гедимин криво ухмыльнулся.

— Это очень простая штука. Почти такая же, как ваши, — он переставил «прокатный стан» на другой уступ и поднял на ладони второй макет. — А вот эта — действительно странная.

Он отодвинулся, пропуская зрителей к вылепленному станку, и поднял сигма-сканер. Внутри печи жидкий металл в потоке раскалённого воздуха стекал по жёлобу, оставляя наверху корку тугоплавкого шлака. «Ещё два яруса — и дотечёт до лётки…»

— Эта вещь… — Ут’таркех тронул когтем наклонно закреплённый макет литейной формы. — Она вращается⁈

В полной тишине вдалеке булькнул и зашипел извергающийся гейзер. Гедимин подобрал макет и поставил на ладонь.

— Полтора оборота в каждую сторону поочерёдно. Прочная. Выдержит.