Жизнь в режиме отладки - Гизум Герко

class="p1">Результат оставался прежним. Тогда оставался последний рубеж обороны здравого смысла — данные, которые мне предоставил Гена. Может быть, ошибка была в них? Может, логи работы институтских установок, к которым он дал мне доступ, были неточными или неполными?

Я снова написал ему во внутреннем мессенджере.

«Ген, нужен твой совет как главного по железу и сетям. Я тут копаю данные, которые ты мне скинул. Насколько они точны? Особенно логи энергопотребления и активности экспериментальных комплексов. Могут ли там быть задержки, ошибки, пропуски?»

Я смотрел на мигающий курсор, ожидая ответа, который мог бы все опровергнуть и вернуть меня в более простую и понятную реальность. Ответ пришел через несколько минут.

«Леха, ты в чем-то сомневаешься? В моих данных? ;) Ладно, шучу. Слушай, логи по энергопотреблению снимаются напрямую с центральных подстанций каждого корпуса. Точность до миллисекунды. Задержек нет, канал прямой. Что касается активности установок, там сложнее. Некоторые комплексы пишут логи сами, некоторые данные мы снимаем опосредованно, через полевые датчики внутри лабораторий. Но та установка, на которую ты, я так понимаю, смотришь… из ОКХ и АТ… она под особым контролем».

Внутри у меня все похолодело.

«В смысле?» — напечатал я.

«В прямом. Это одна из самых мощных и нестабильных штук в нашем НИИ. Называется 'Кристаллический Резонатор ‚Гелиос»«. Та самая штука с огромным зеленым камнем, которую ты видел. После пары инцидентов в прошлом году, Стригунов настоял на установке прямого, неразрывного мониторинга. Так что данные по ней — железобетонные. Каждый ватт энергии, каждая флуктуация поля фиксируется и архивируется в трех разных местах, включая мой защищенный сервер. Если твой алгоритм видит там связь, значит, она там есть. А что, нашел что-то интересное?»

Я откинулся на спинку кресла. Последний бастион сомнений рухнул. Это не была ошибка. Это была правда.

Я снова посмотрел на свой экран. Две линии — одна рваная, хаотичная, другая — строгая, цикличная, — танцевали свой жуткий, синхронный танец.

Я снова вызвал Гену: «Ген, а можешь подтвердить… ее рабочий цикл действительно так странно совпадает с пиками „блуждающей аномалии“, о которых все говорят?»

Ответ Гены был коротким и убийственно точным: «Не просто совпадает, Леха. Они почти идентичны. Не думаю, что просто забавное совпадение. А ты, похоже, нашел истоки! Поздравляю, теоретик. Ты только что вляпался в очень большую и очень интересную кучу проблем».

Глава 27

Союзники

Подтверждение Гены ударило как разряд тока.

«Ты только что наступил в очень большую и очень интересную кучу проблем».

Я смотрел на его сообщение на экране, и у меня потемнело в глазах. Это был уже не научный прорыв. Это было обвинение. Косвенное, основанное на анализе данных, но от этого не менее серьезное.

Одно дело, когда аномалии — это некая внешняя, непознанная сила природы. С этим можно бороться, это можно изучать. И совсем другое, когда эта сила, сеющая хаос в городе, имеет рукотворное происхождение и конкретный адрес: НИИ НАЧЯ, корпус «Гамма», Отдел Квантовой Химии и Алхимических Трансформаций.

Я понял, что не могу больше сидеть на этом знании в одиночку. Это было выше моих сил и уж точно выше моих полномочий. Я собрал все свои выкладки: сравнительные графики, статистические расчеты, лог-файлы, даже переписку с Геной, и, не дожидаясь приглашения, направился прямо в кабинет Орлова. Мое сердце колотилось, но это был уже не азарт исследователя, а тревога человека, который несет плохие, но очень важные вести.

Я постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Орлов поднял на меня взгляд, и, увидев выражение моего лица, тут же отложил все свои бумаги.

— Алексей? Что случилось? — спросил он, его голос был настороженным.

— Игорь Валентинович, — сказал я, стараясь говорить как можно ровнее. — Я нашел его. Источник «Странника».

Я положил перед ним распечатки. Орлов молча взял их и начал изучать. По мере того, как он вчитывался, его лицо становилось все более мрачным. Спокойная уверенность исчезла, уступив место глубокой, серьезной обеспокоенности. Он несколько раз переводил взгляд с графиков на меня и обратно, словно не веря своим глазам.

— ОКХ и АТ… — наконец произнес он глухо. — «Гелиос»… Черт.

Он откинулся на спинку кресла, глядя в потолок.

— Вы уверены в своих выводах, Алексей? Здесь не может быть ошибки? Статистической погрешности? Совпадения?

— Я перепроверил трижды, — твердо сказал я. — Использовал разные методы анализа. Корреляция устойчивая. Вероятность совпадения ничтожна. Я… я говорил с Геной. Он подтвердил точность лог-файлов по работе этой установки.

Орлов на мгновение прикрыл глаза рукой. Было видно, что эта новость стала для него настоящим ударом.

— Понятно, — он нажал кнопку на селекторе. — Гена, зайди ко мне. Срочно. И принеси свои независимые логи по «Гелиосу» за последние три месяца.

Через пару минут в кабинете появился Гена. Он выглядел серьезным и собранным. Молча положил на стол перед Орловым свой планшет, на котором были выведены какие-то сложные диаграммы энергопотребления.

— Вот, — коротко сказал он. — Прямой доступ к логам подстанции корпуса «Гамма» и внутренним датчикам лаборатории ОКХ. Данные Алексея подтверждаются. Рабочие циклы «Гелиоса» и пики городской аномальной активности синхронизированы с точностью до нескольких секунд.

Орлов долго смотрел на экран планшета, потом на мои распечатки.

В кабинете повисла тяжелая тишина.

— Что это значит, по-вашему? — наконец спросил он, обращаясь скорее к себе, чем к нам.

— Вариантов несколько, и все плохие, — ответил Гена, нарушая молчание. — Вариант первый: серьезная халатность. Коллеги-алхимики в погоне за своим философским камнем настолько увлеклись, что не заметили или проигнорировали побочные эффекты своей установки. Они просто «сбрасывают пар» в город, не задумываясь о последствиях.

Орлов мрачно кивнул.

— Вариант второй: несанкционированный эксперимент. Они проводят опыты, которые выходят далеко за рамки утвержденных протоколов. Работают на запредельных мощностях, тестируют что-то новое, о чем не доложили ни службе безопасности, ни научному совету.

— И вариант третий, — добавил я, и мой собственный голос показался мне чужим. — Саботаж. Кто-то в ОКХ и АТ намеренно использует «Гелиос», чтобы дестабилизировать обстановку в городе.

При слове «саботаж» Орлов резко поднял на меня взгляд. В его глазах промелькнуло что-то холодное и жесткое.

— До этого, я надеюсь, не дошло, — сказал он медленно. — Но исключать нельзя ничего. В любом случае… это катастрофа. Одно дело — бороться с внешними, природными аномалиями. Мы для этого и созданы. И совсем другое — когда источник