Жизнь в режиме отладки - Гизум Герко

Он помолчал, выпустив облако дыма.

— Орлов в этом мастер. Он как волнорез. Всю эту пену на себя принимает, чтобы мы могли спокойно работать. Поэтому и держимся за него. А этот Косяченко… он просто пена. Шумная, вонючая, но пустая. Ее смоет первым же серьезным штормом.

Он посмотрел на меня, и в его взгляде не было привычного ворчания. Было что-то другое. Уважение.

— Ты сегодня молодец. Правильно ему ответил. Резко, конечно, для новичка, но по делу. Показал, что у тебя не только циферки в голове, но и… хребет есть. Это здесь ценят. По крайней мере, те, кто делом занимается.

Он выбросил окурок.

— Ладно, хватит философии. Слушай, Алексей… давай без отчества. Просто Анатолий. Или Толик, как все. Мы теперь в одной команде, можно сказать, в одном окопе. Тут пафос ни к чему.

С этими словами он протянул мне свою широкую, мозолистую ладонь. Я пожал ее, чувствуя, как внутри разливается тепло. Это было важнее любого официального приказа о зачислении в штат. Ворчливый, скептичный Толик, хранитель старых технологий, только что признал меня своим.

— Хорошо… Анатолий, — сказал я.

— Вот и договорились, — он хлопнул меня по плечу. — А отчеты этому позёру пиши. Но не сильно усердствуй. Главное — результат. А результат — это то, что на экране твоего компьютера, а не в его папке с презентациями.

* * *

Расставание с Анатолием у метро оставило у меня на душе странное, теплое чувство.

Его неожиданное признание, это простое «давай без отчества», значило для меня больше, чем все похвалы Орлова. Это был знак того, что я перестал быть для них просто «молодым теоретиком», чужаком. Я становился частью команды.

Я решил пройтись до дома пешком. Вечер был на удивление приятным. Летний питерский закат окрасил небо в нежные пастельные тона, и даже серые фасады старых домов казались мягче и уютнее. После напряженного дня, полного стычек с бюрократией и глубокого погружения в анализ, мне нужна была эта прогулка, чтобы проветрить голову.

Я шел, не спеша, по оживленным улицам, разглядывая людей. Вот парочка влюбленных, держась за руки, смеется над какой-то своей шуткой. Вот отец пытается догнать своего маленького сына, который с восторженным визгом улепетывает от него на самокате. Это был мир простых, понятных эмоций. Мир, который я, казалось, начал забывать за стенами НИИ.

Внезапно мой путь преградили две девушки.

Они появились словно из ниоткуда, вынырнув из толпы с сияющими улыбками.

— Молодой человек, извините! — бойко начала одна из них, темноволосая, с задорными искорками в глазах. — У вас такое задумчивое лицо! Наверное, о судьбах мира думаете?

Я опешил от такой прямоты и немного смутился.

— Мы тут с подругой собираем компанию в караоке, — продолжила она, указывая на свою спутницу. — Не хватает третьего для гармонии! Не хотите к нам присоединиться? С нас — первая песня и заряд позитива!

Я посмотрел на вторую девушку. Она была светловолосой, с большими, немного наивными глазами и чуть смущенной улыбкой. И в этот момент меня словно ударило током. Она была невероятно похожа на Машу. Не на ту Машу, с которой я расстался пару недель назад — уставшую, ищущую, вечно недовольную. А на ту, которую я встретил много лет назад на первом курсе института. Такую же светлую, немного неуверенную, полную надежд и веры в то, что впереди только самое лучшее.

На мгновение я застыл, потеряв дар речи. Воспоминания нахлынули разом — наш первый неловкий поцелуй в парке, ее смех, когда мы попали под дождь, ее восторженный взгляд, когда я объяснял ей какую-то сложную математическую концепцию. Это было так давно. Словно в прошлой жизни.

— Э-э… спасибо, но… я, пожалуй, откажусь, — пробормотал я, приходя в себя. — У меня… другие планы.

— Ну, как знаете! — ничуть не обиделась темноволосая. — Упускаете свой шанс стать звездой! Пойдем, Кать, поищем кого-нибудь посмелее!

Они весело рассмеялись и так же стремительно растворились в толпе, оставив меня одного со своими мыслями. Я продолжил путь домой, но легкость прогулки исчезла. Встреча всколыхнула то, что, как мне казалось, уже улеглось на дно.

Подойдя к своему дому, я по привычке проверил почтовый ящик. И среди рекламных листовок нащупал что-то твердое и холодное. Ключ. Тот самый ключ от моей квартиры, который Маша обещала оставить. Вот он. Последний материальный артефакт наших отношений. Я сжал его в кулаке. Он больше не вызывал никаких эмоций. Это был просто кусок металла. Я сунул его в карман. Все было кончено. Окончательно.

Поднявшись в свою пустую квартиру, я долго стоял у окна, глядя на огни ночного города.

Тишина давила. И мне вдруг отчаянно захотелось услышать родной голос.

Я достал телефон и набрал маме.

— Лёшенька! Привет, дорогой! Как ты? — ее голос был, как всегда, полон тепла и беспокойства.

— Привет, мам. Все нормально. Просто… хотел сказать, что, возможно, на этих выходных снова приеду к вам. Если получится с работой.

— Ой, как хорошо! Конечно, приезжай! Мы с папой будем только рады! Пирогов напечем! А что, работа такая тяжелая? Не устаешь?

— Тяжелая, но интересная. Мам… я хотел тебе сказать. Мы с Машей… мы расстались.

В трубке на несколько секунд повисла тишина. Я уже приготовился к потоку утешений, советов и переживаний. Но реакция мамы была неожиданной.

— Лёшенька… — сказала она тихо и как-то очень спокойно. — Ну что ж. Значит, так должно было случиться.

— Ты… ты не расстроилась? — удивился я.

— Милый, конечно, мне жаль. Вы были вместе долго. Но, если честно… мы с папой об этом недавно говорили. И мы оба понимали, что к этому, скорее всего, все и идет. Вы же… вы стали очень разными, сынок. Она смотрит в одну сторону, а ты — совсем в другую. Нельзя всю жизнь идти в разные стороны, держась за руки. Рано или поздно приходится кого-то отпустить.

Ее слова были полны простой, житейской мудрости. Она видела то, что я сам до конца не хотел признавать.

— Ты главное сам не переживай сильно, — продолжила она. — Все, что ни делается, все к лучшему. Закончилось одно, значит, начнется что-то другое. Что-то твое. Настоящее.

Я слушал ее, и на душе становилось легче. Этот разговор был мне сейчас необходим. Он расставил все по своим местам.

— Спасибо, мам.