Жизнь в режиме отладки - Гизум Герко

Я положил трубку. И почувствовал, как последний узелок, связывавший меня с прошлым, развязался.

Мама была права. Закончилось одно. И началось другое. И это «другое», со всеми его аномалиями, разрывами в пространстве и бюрократическими войнами, было моим. Настоящим.

Глава 26

След

Следующее утро началось не с полевой суеты, а с тихого, густого напряжения кабинетной работы.

После нашего вчерашнего выезда Орлов объявил невыездной день.

— «Странник» затаился, — сказал он на утренней летучке, которую провел прямо в нашем зале, словно опасаясь, что стены его кабинета до сих пор прослушивает Косяченко. — Наши действия его спугнули или, наоборот, заставили перейти в пассивную фазу. Это дает нам передышку. Алексей, ваша главная задача — интегрировать новые полевые данные в модель. Мы получили бесценную информацию о реакции аномалии на наше оборудование. Это нужно учесть. Остальные — оказываем Алексею всяческое содействие и… занимаемся составлением отчетов для Ефима Борисовича.

Последнюю фразу он произнес с таким выражением, будто поручал нам чистить авгиевы конюшни. Но команда, кажется, уже адаптировалась. Этот внешний враг в лице отдела перспективных инициатив только укрепил наш шаткий союз.

Я с головой погрузился в работу.

Это был совершенно новый уровень. Раньше я имел дело с огромными, но однородными массивами цифр из «Зоны-7М». Теперь же передо мной был конгломерат данных самого разного толка: сухие логи датчиков «Стрижа», субъективные отчеты очевидцев, сканы полицейских протоколов, графики городских энергосетей. Это было похоже на попытку собрать единую картину из фрагментов сотен разных мозаик.

Мозг кипел. Я гонял сложнейшие алгоритмы машинного обучения, пытаясь найти нелинейные, скрытые зависимости. Я больше не искал простые корреляции. Я искал «поведенческие» паттерны. Как реагирует аномалия на близость линий метро? Влияет ли на нее время суток не напрямую, а через плотность человеческой активности? Я чувствовал себя криптографом, пытающимся взломать не просто шифр, а язык целой цивилизации, которая мыслит совершенно иначе.

И, конечно, была вторая, невидимая часть моей работы. Каждый час всплывало напоминание: «Подготовить еженедельную сводку для ОПИСО». Я открывал шаблон, который мы разработали вместе с Орловым, вставлял туда пару красивых, но ничего не значащих графиков, писал несколько абзацев канцелярского бреда про «продемонстрированную высокую эффективность междисциплинарного подхода» и «необходимость дальнейшего углубленного анализа для выработки стратегических решений», и с чувством выполненного долга отправлял этот мусор в бездонную почтовую папку Косяченко. Это была наша плата за возможность спокойно заниматься настоящим делом.

Время летело незаметно. Я очнулся только тогда, когда в кабинете появился Гена.

— Леш, хорош реальность кодировать. Пошли обедать, — сказал он. — А то твой собственный биореактор скоро выдаст критическую ошибку по нехватке топлива.

Я с удивлением посмотрел на часы. Действительно, было уже далеко за полдень. Желудок согласно заурчал.

— Иду, — я сохранил свою работу и встал.

Мы направились в столовую.

На входе я невольно затормозил. Из дверей как раз выходила группа людей, и на мгновение мне показалось, что я увидел его… другого Гену. В той самой футболке с Led Zeppelin. Он был в толпе, смеялся над какой-то шуткой и не смотрел в нашу сторону. Это была доля секунды, мимолетное видение, которое тут же растворилось в потоке людей. Я замер, пытаясь понять, было ли это на самом деле или это просто мой перегруженный мозг начал генерировать галлюцинации.

— Чего застыл? Призрака увидел? — весело хмыкнул Гена, который был рядом со мной. Он проследил за моим взглядом, но, кажется, ничего необычного не заметил. — А, это наши из отдела ксенолингвистики. Ребята веселые, но со странностями. Пошли, пока все котлеты не съели.

Я тряхнул головой. Наверное, просто показалось. Переутомление.

За обедом, когда мы устроились за столиком с подносами, я решил поделиться с Геной мыслями, которые не давали мне покоя со времен похода.

— Ген, слушай, а ты никогда не думал, что мы подходим к этому всему не с той стороны? — начал я, ковыряя вилкой котлету.

— В смысле? — он поднял на меня свои живые, умные глаза.

— Ну, вот мы все — Толик, Игнатьич, я… Мы пытаемся применить к этим данным наши методы. Математику, статистику, физику, информатику. Мы ищем закономерности, строим модели. А что, если это… как пытаться описать картину Моне с помощью химического анализа красок? Мы получим точные данные о составе, но упустим главное — саму картину, то, что хотел сказать художник.

Гена перестал жевать. Он смотрел на меня с новым, острым интересом.

— Продолжай, — сказал он тихо.

— Я в походе был на выходных, — продолжил я, воодушевленный его вниманием. — Там парень один был, айтишник, но увлекается философией, эзотерикой. И он говорил о том, что реальность — это не просто набор физических законов, что есть другие уровни, которые наука пока не может измерить. И я подумал… а что, если «блуждающая аномалия» — это не просто физический феномен? Что, если у нее есть… ну, скажем так, своя «философия»? Свое «намерение»? И чтобы ее понять, нужно не просто анализировать цифры, а пытаться понять это намерение. Пытаться думать, как она.

Я закончил и почувствовал себя немного глупо, ожидая, что Гена рассмеется.

Но он не смеялся. Он отложил вилку и подался вперед.

— Леха… — сказал он серьезно. — Ты только что сформулировал основной принцип работы с маной, о котором пишут в древнейших гримуарах. Ты начинаешь «чувствовать поток». Ты перестал быть просто оператором, ты становишься… ну, скажем так, оператором-магом.

Он усмехнулся своей обычной хитрой усмешкой.

— Толик видит в этом сбой оборудования. Игнатьич — проявление Информационной Вселенной. А ты увидел в этом… личность. Или, по крайней мере, ее тень. Ты пытаешься понять ее логику. И это, дружище, самый правильный путь. Потому что все эти аномалии, все эти «Странники», всплески и проколы — у них есть характер. Они капризные, как старые сервера. Иногда им нужно просто вежливое обращение, а иногда — хороший пинок. Иногда они реагируют на заклинание, а иногда — на правильно подобранный алгоритм. Ты просто нащупал еще один инструмент. Философию. Поздравляю, ты перешел на новый уровень. Теперь будет еще интереснее. И сложнее.

* * *

Разговор с Геной за обедом оставил меня в состоянии глубокой задумчивости.

«Ты начинаешь чувствовать поток».

Его слова, произнесенные с такой обыденной легкостью, эхом отдавались в моей голове. Магия, философия, намерение… То, что