Жизнь в режиме отладки - Гизум Герко

Наконец, перейдя от общих рассуждений к «конкретике», Косяченко вывел на большой экран какую-то схему, полную стрелочек, квадратиков и модных иконок.

— Итак, коллеги, перейдем к конструктиву! — провозгласил он. — Я наметил несколько ключевых векторов для оптимизации нашей работы. Первое! — он ткнул лазерной указкой в один из квадратиков. — Нам необходимо обеспечить полную прозрачность и подотчетность. Поэтому, Алексей, — он неожиданно обратился ко мне, — вам, как ключевому специалисту, поручается составление еженедельного отчета по «динамике аномальных проявлений» для предоставления вышестоящему руководству. Форму я вам пришлю. Ничего сложного, просто заполнять таблицы, графики, писать аналитические записки.

Я почувствовал, как Орлов рядом со мной едва заметно напрягся. Еженедельный отчет — это означало часы бессмысленной бумажной работы, которая отвлечет меня от главного — анализа.

— Второе! — продолжил Косяченко, не давая никому вставить ни слова. — Визуализация! Мы должны уметь «продать» наши результаты! Люди мыслят образами! Поэтому, Игорь Валентинович, поручаю вашему отделу к концу следующей недели подготовить подробную презентацию на пятьдесят-шестьдесят слайдов, отражающую текущий статус проекта и его блестящие перспективы. С инфографикой, анимацией, всем как положено!

Иголкин, до этого скучавший, хмыкнул так громко, что все обернулись.

— Прошу прощения, Ефим Борисович, — сказал он своим картавым голосом. — А что мы будем «визуализировать», если мы еще не понимаем, с чем имеем дело? Картинки с привидениями?

— Иван Ильич, не нужно утрировать! — обиделся Косяченко. — Визуализируйте данные! Графики, карты, трехмерные модели! Проявите креатив!

— Третье и главное! — он повысил голос, явно стремясь вернуть себе инициативу. — Междисциплинарность! Изольда Марковна, ваши специалисты должны быть вовлечены! Необходимо проверить, не оказывает ли «блуждающая аномалия» влияние на биосферу города! Предлагаю немедленно разработать план по отлову и анализу городских голубей в предполагаемых зонах активности.

При этих словах даже каменное лицо профессора Кацнельбоген дрогнуло.

— Ефим Борисович, — ледяным тоном произнесла она. — Мой отдел занимается изучением фундаментальных био-аномалий, а не орнитологией. У нас нет ни ресурсов, ни методик для отлова и анализа тысяч голубей. Это бессмысленно.

— Ничего не бывает бессмысленным, если это ведет к комплексному результату! — отрезал Косяченко. — Майор! А вам поручаю разработать новый, усиленный протокол безопасности для полевых выездов, учитывающий потенциальное психологическое воздействие аномалии на гражданское население.

Стригунов молча кивнул. Ему, похоже, было все равно, какие протоколы разрабатывать.

Это было шоу абсурда. Каждое «ценное указание» Косяченко было либо абсолютно бессмысленным, как ловля голубей, либо требовало огромного количества бюрократической работы, которая только мешала бы делу. Он не пытался помочь. Он пытался встроиться в проект, опутать его своими отчетами, презентациями и совещаниями, чтобы в итоге поставить свое имя на титульном листе.

Совещание длилось еще около получаса.

Когда мы наконец вышли из конференц-зала, у меня гудела голова.

— Теперь вы понимаете, Алексей? — тихо сказал Орлов, когда мы шли по коридору. — Это и есть наше главное «аномальное явление». Одно из. И оно, увы, абсолютно реально и не поддается никакому научному анализу.

Глава 25

Стычка

Абсурдное совещание у Косяченко оставило после себя гадкое послевкусие, как от дешевого растворимого кофе.

Мы вернулись в свой кабинет, и атмосфера в нем была гнетущей. Толик с ожесточением колотил по клавиатуре, вымещая свое раздражение на ни в чем не повинном коде. Игнатьич с мрачным видом чертил какие-то сложные мандалы, видимо, пытаясь «гармонизировать» возмущенное им информационное поле. Даже Орлов, обычно невозмутимый, выглядел уставшим. Он сидел, откинувшись в кресле и потирая переносицу, словно у него, как и у профессора Кацнельбоген, начиналась мигрень.

— Презентация на пятьдесят слайдов… — пробормотал Игнатьич, не отрываясь от своих чертежей. — Это же какой объем визуальной энтропии! Он может вызвать спонтанный коллапс локальной реальности…

— Он может вызвать спонтанный коллапс моего терпения, — огрызнулся Толик. — Еженедельные отчеты! Да я за неделю больше времени потрачу на эти его «аналитические записки», чем на реальную работу с базами!

Я молчал, но внутри все кипело. Ловля голубей! Брендбук проекта «Странник»! Это было не просто неэффективно, это было антинаучно. Вся эта бюрократическая мишура не просто мешала, она обесценивала нашу работу, превращая серьезное и опасное исследование в какой-то фарс, в очередной пункт в плане по «повышению показателей эффективности».

И, словно наших мрачных мыслей было недостаточно, чтобы материализовать его, он появился снова.

Дверь распахнулась, и на пороге возник Ефим Борисович Косяченко в сопровождении своей верной тени, Семёна. На этот раз его лицо выражало не отеческое снисхождение, а деловую озабоченность.

— Коллеги! — провозгласил он, не давая никому опомниться. — Я тут проанализировал текущую структуру оперативной группы и пришел к выводу, что она не сбалансирована. Отсутствует ключевой элемент — специалист по стратегическим коммуникациям и риск-менеджменту!

Он сделал паузу, ожидая, видимо, нашего восхищения его прозорливостью.

— Ефим Борисович, — спокойно, но с ледяными нотками в голосе начал Орлов. — В полевой группе нет места для «специалистов по коммуникациям». Там работают техники и аналитики. Их задача — сбор данных, а не общение с прессой, которой там, к слову, нет.

— Вот! Снова узкомыслие! — всплеснул руками Косяченко. — Вы не видите всей картины! А если группа столкнется с гражданскими? А если потребуется наладить оперативный контакт с представителями других ведомств? Ваш полевик Волков — отличный техник, я не спорю, но он совершенно не владеет искусством переговоров! А ваш молодой человек, — он кивнул на меня, — он аналитик, он должен думать о цифрах, а не о том, как правильно подать информацию!

Я почувствовал, как к горлу подкатывает раздражение.

— Поэтому я принял волевое решение реорганизовать и усилить группу! — торжественно объявил Косяченко. — Я выделяю вам своего лучшего сотрудника, специалиста из моего отдела, он присоединится к выездной команде. Он возьмет на себя все вопросы по связям с общественностью и будет координировать действия группы в соответствии с общей стратегией!

Это был уже перебор. Это было прямое вмешательство в нашу работу, которое грозило превратить и без того сложный выезд в цирк. Я не выдержал.

— Простите, Ефим Борисович, — я шагнул вперед. Орлов бросил на меня предостерегающий взгляд, но было уже поздно. — А можно уточнить, чем конкретно будет заниматься ваш специалист? Наш автомобиль и так загружен оборудованием под завязку, там просто нет лишнего