За солнцем - А. Кластер

Процесс, что вот-вот завершится.

За Правителем следовало ещё несколько звеньев Отряда и паланкин, похожий на паука, на длинных лапах-спицах. А ближе всех, лишь чуть-чуть отстав, на золотистой легконогой лошади ехала мама. Махала жителям Сада-на-Взморье, смеялась, подхватила гранат из чьей-то корзины, подбросила в воздух, а ловить не стала – разбился алыми брызгами. Но как она была счастлива! Сквозь чистую силу новой земли Анкарат слышал, как это счастье искрит и греет.

Не знал, увидит ли его мама, заметит ли. Но знал: вот теперь всё правильно. Об этом были её слова и хороший свет, об этом она мечтала. Анкарат исполнил её мечту, исполнил свою судьбу.

Ведь так?

За спиной Анкарата, на шестой ступени, стоял Тория – там же, где встречал их когда-то прежний градоначальник. Ещё выше замер Аметран, прошивал воздух бесцветным, бесстрастным взглядом, его длинная тень чернила ступени. Воины Отряда и гарнизона выстроились у него за спиной и вдоль дороги до самых ворот дворца. Их сила, их кровь, золото их доспехов и блеск оружия стали руслом силы Правителя, когда он приблизился.

Анкарат уже знал, что произойдёт, – Аметран рассказал вчера.

Знал, но не мог представить.

Правитель остановился над ним.

С пожара в квартале, с первого договора с землёй, скреплённого кровью, Анкарат вытянулся почти на две головы, мог посмотреть Правителю в глаза, но тот всё равно казался почти таким же огромным, затмевающим мир.

Обернулся к городу, вскинул руку. Гул доспехов взметнулся в ответ волной, улицы Сада-на-Взморье заплескали, зашелестели.

Правитель спешился, шагнул к Анкарату.

Пыль на его одежде и пыль в волосах, отпечатки времени на лице, краснота в заветренных и усталых глазах – всё было таким человеческим.

Правитель – лишь человек.

Но кто тогда я?

Ты обещал.

Да. Обещал.

Анкарат знал, что должен сделать, но остался неподвижен. Словно белая не-жизнь Святилища застыла на коже, стянула мышцы. Волна перемен замерла над ним, готовая обрушиться и раздавить.

– Не зли его, – произнёс Дарэш так близко, словно стоял за спиной, – он тебя уничтожит.

Но у нас ведь договор с этим городом. Как я могу нарушить его? Я обещал.

– Мы пришли как Рассвет, – произнёс Правитель, – земля желала меняться, и она изменилась. Наша кровь упала в новую землю и стала её печатью.

Не стал ждать, когда Анкарат протянет руку, взял его за запястье, развернул ладонью к солнцу. Нить клятвы вспыхнула, засверкала – как будто вскрылась земная жила. Кровь Анкарата, дурная, искажённая кровь, горела как золото.

– Я забираю её, – голос Правителя набрал силу, – ты согласен?

Ритуальный вопрос.

Обещал – не расстанемся.

Я твой. А ты принадлежишь мне.

Где-то за строем, за золотым гулом, наблюдала и ждала Амия. Она знала, что так случится? Что она скажет?

Неважно.

Кровь горела, слепила.

Нет, не отвечу. Не согласен. Моя воля…

И тут в двух шагах, за плечом у Правителя, он увидел маму, теперь ещё ближе.

В новых одеждах, летящих, свободных, на запястьях, на пальцах – дорогие украшения и необработанные символы элементов, на шее, среди золотых и янтарных нитей, – лунный кулон с подземного рынка. Её черты как будто сделались плавнее и мягче, глаза сияли хорошим светом, нет, этот свет был больше, ярче. Они сияли счастьем. Её счастье, горячее и искристое, было теперь так близко. Этого она ждала. Этого всегда хотела. Всё – ради этого мига.

Прости. Я обещал. Но я – человек Вершины, осколок солнца. Я – оружие, которое она создала для него. Мы не расстанемся. Я сдержу обещание. Но я – его тень.

– Да, – сказал Анкарат, – согласен.

Правитель накрыл его ладонь своей. Кожа у него была шершавая и горячая. Анкарат успел вспомнить: он мой отец. Отец взял меня за руку.

Он сказал:

– Хорошо справился. Молодец.

И волна перемен упала на город.

Дворец зашумел и ожил.

В этом шуме и жизни звучало что-то надрывное – птичий клёкот перед грозой, плеск ветвей на шквальном ветру. Но то был шум праздника.

После короткой встречи на пороге дворца Правитель прошёл к его сердцу, в святилище. Нашёл путь безошибочно и легко, словно провёл здесь всю жизнь. Оставался там день и ночь – а когда вышел, чародеев и чиновников Сада-на-Взморье отпустили из-под стражи. Сила Старшего Дома затопила город как река в разлив, больше никто не смог бы ей противостоять.

Тория, чью власть тоже никто не посмел бы теперь оспорить, устроил новый пир, ещё роскошнее прежних.

Белые стены скрылись за узором живых цветов, пол укрывал ковёр лепестков, летучих и свежих. В высоких кувшинах и прозрачных чашах мерцали вина первого урожая. Ежевика и абрикосы, гранаты, вишни и виноград лежали на блюдах самоцветными россыпями. Все уже знали: Правитель ко всему этому равнодушен, хозяйка Старшего Дома увлечена только здешней магией, а воины Отряда успели устать от пиров за дюжины ожидания. Но праздник был необходим – для местных людей. Мало признать новую власть и новый уклад, нужно признать её с радостью. И они старались. Слуги по-прежнему ходили бесшумно и не поднимали глаз, но двигались проворнее, улыбались слаще. Знатные люди не повышали голоса, а плавность их жестов заострилась, сделалась угловатой, похожей на рваные движения Тории – но одеты они были ярко, почти кичливо. Охотно рассказывали о жизни города, о слухах и праздниках, новостях из других городов – Сад-на-Взморье торговал с Изумрудной Печатью и Медным городом, обменивал зерно и овощи на зачарованные самоцветы и изобретения, вокруг этого и вились все темы новостей: как теперь можно усилить, улучшить город, что для этого сделает молодой господин. Прежнего градоначальника не вспоминали.

Но как они ни старались, по воздуху лился их страх, оседал на фруктах, смешивался с воздухом и вином. Всё здесь горчило, как горчит сладкий шельф.

Не боялась по-прежнему только Амия. Сейчас она устроилась рядом с Анкаратом в нише, увитой золотистой лозой, крепко обняла его руку. Сквозь рубашку, сквозь вышивку её платья Анкарат слышал стук сердца, дыхание, медленное и мягкое. Почему Анкарат решил, что появление Правителя что-то изменит для Амии? Дурные, несправедливые мысли.

Может, из-за того, что не сомневался: всё изменится для него, договор уйдёт на глубину, убежит с подземной водой. Но этого не случилось. Связь с Садом-на-Взморье горела в крови, лишь отдалилась, примеркла, растворённая в чужой силе и волне перемен.

Перемены эти сделались теперь видимы. В город приехал Килч и его подчинённые из лаборатории. В первый же день они