Гаремник. Книга первая - Владимир Геннадьевич Поселягин

выдавались, но готовили сами. Такую массу не скрыть, шли упорно, иногда отдыхая, но вот добрались и вышли к своим. Так что да, ещё гражданских вывел, включая жителей города, Минск по сути опустел, старики остались и те кто уходить не хотел. Конечно же первая опасность, это авиация. Поэтому прежде чем мы вышли, все бумаги из штаба в Минске изучили, все обозначения аэродромов записали, координаты, и я к ним отправил моторизованные группы, как уже говорил. Причём я бойцам сообщал, что если они уничтожат на аэродроме самолёт, то получат от меня куда меньше уважения и благодарности, чем если убьют хотя бы одного лётчика. Личный состав готовить нужно от года до двух, а самолёты они десятками клепают в день, быстро восстановят потери. Поэтому на аэродромах в первую очередь уничтожать, именно личный состав. Лётный, технический, и охрану. Сами самолёты, в последнюю очередь, тут они не особо и важны, если уж честно. И мы пробили брешь в силах ВВС противника, стало тихо на этом участке, поэтому трое суток шли без проблем. А там у Могилёва был налёт, двадцать штурмовиков, и атаковали не военные колонны, видно по форме кто-где, а именно беженцев. Больше трёх тысяч погибших. Скученно шли. Потери меня ужаснули, потому сразу решил — надо мстить. Лично. А наши зенитчики умудрились повредить один штурмовик и лётчик сел на вынужденную. Я приказал доставить его мне. Измордовали конечно, мои бойцы видели убитых женщин, детей. Я допросил, и отдал его родственникам погибших. Порвали, голыми руками. Это лучший суд и возмездие из возможных. То, что я не защитил этих гражданских, что поверили мне, легло тяжестью именно на мою совесть.

— И вы один?.. — уточнил диктор, что-то сообразив.

— Да, один… — тут я замолчал, хмурясь от воспоминаний. — Знаете, я ведь солгал, что как боец себя не проявил. Были у меня дела, за одну ночь. Деблокирование Крепости и работа по ночным полевым стоянкам противника не в счёт, там на технике воевал. Этот случай я нигде не отображал и рапорты по ним не писал, и писать не будут, этого официально не было, и я никогда это не подтвержу. Сбитый лётчик сообщил, что их как свежую часть перекинули с юга. Восполняли подразделения ВВС на этом участке. Я взял наш самолёт, топливо ещё было, и ночью лётчик доставил меня к их аэродрому, координаты я имел. Сел в пяти километрах чтобы охрану не насторожить. Оставив пилота у самолёта, охранять, я пробежал пять километров за семь минут и дальше быстро и чисто работал по личному составу части на аэродроме. Голыми руками и ножом, главное тихо. Триста двенадцать человек. Больше сотни охраны, после уничтожения прошлых аэродромов её усилили, даже танки были, наши же, бывшие. Никто не выжил. Был бой, под конец обнаружили мёртвых, но ситуацию это не спасло, я и оставшихся перебил, что шум подняли. А вот дальше, я ходил с топориком и рубил, и относил головы в центр взлетной полосы, сложив аккуратной пирамидой. А потом поставил рядом плакат, с письмом на немецком. Я на хорошем уровне владею языком и письменностью. Так вот, я сообщил, что если лётчики Люфтваффе снова начнут бомбить беженцев и мирных, а не военные колонны, такие акты возмездия будет повторяться. Потом всё сжёг, добежал до своего самолёта, и мы… нет, не вернулись обратно, а посетили другую площадку. Не только этих штурмовиков перекинули, но и ещё одну часть, там были бомбардировщики и истребители, прошлым днём прибыли, сразу включились в боевое дело, но на передовой, нас они не трогали. Также уничтожил всех. Но акции возмездия не было. Тут чисто ликвидация солдат противника, по сути военная операция. Также уничтожил всю технику и уже вернулся к нашим. Никому я об этом не сообщал. Даже наш лётчик не в курсе. Замечу, до конца выхода, против нас были только наземные силы, а авиация появлялась эпизодически. И то только разведчики, что с высоты, недосягаемой для наших зениток, следил за нами. Видите, когда такой небольшой намёк делаешь, начинают понимать. А вот когда от безнаказанности начинают наглеть, дуреть и мирных бить, их нужно ставить на место. Надеюсь протрезвели. А так, меня на этих двух полевых аэродромах не было. И вообще, не докажите.

— Да, это не к нам. Кстати, были письма и от бойцов с командирами, что вы спасли блокированными в Крепости. Они пишут, что смогли добраться до своих, сейчас кто воюет, кто в госпиталях. Ещё они освободили свои семьи, там где вы указали. Тут вот хотелось бы пояснений.

— Да, было такое. Мы несколько делегатов связи взяли, у одного интересные документы. Когда бои начались, в Крепости оказалось много мирных, в основном семьи командиров, жёны и дети. Плюс гражданский персонал. Почти восемьсот человек. Когда немцы к вечеру первого дня боёв предложили сдаться, наши отказались, а вот от предложения выпустить гражданских, подумав, согласились. Они надеялись, что немцы их отпустят. Нет, не отпустили, содержали в двух бараках, считая их фанатиками. У делегата связи было письмо гаулейтеру, это глава администрации, запрос, на ликвидацию членов семей командиров. Тот ответить не успел, а я вот парням, которых освободил, об это сообщил, потому как у меня на ближайшие дни было много планов, и освобождение мирных, ну ни как не втиснуть, всё важное. Вот я и сообщил, прося ими заняться. А так как там родные были, отказа понятно не услышал. А то что освободили, я в курсе. Мы всё также брали посыльных, там информация в документах такая мелькала. Однако больше о бойцах из Крепости не слышал, только от вас узнал. И пользуясь случаем, хочу передать им привет, воюйте парни, и бейте врага. Помните, чем больше и сейчас набьёте, тем легче будет тем, кто после нас погонит врага прочь. Года через два, по моим прикидкам. И ещё один момент, если вы на Юго-Западном фронте, готовьтесь, скоро тот в котёл попадёт, держите под рукой побольше припасов, боезапаса. Создавайте мини-склады. Когда будет приказ на прорыв из котла, хоть будет чем это делать. К Брянску не идите. Там следующий котёл будет, под миллион наших попадёт, вырваться единицы. И в Вязьму. Там тоже-самое. Орёл, там и у наших войск мало будет и у немцев, шансы свободно выйти, есть. Хоть будет кем новую линию обороны создавать.

— Вы считаете, что оборона под Киевом рухнет? —