Гаремник. Книга первая - Владимир Геннадьевич Поселягин

Да, личность капитана Макеева я сливаю, и сознательно это делаю. Поверьте, то что творили и творят эти сволочи, такая потеря точно не имеет значения. Сталин конечно сам многих зачистил в благословенные тридцать седьмой и тридцать восьмой годы, а я довершу. Всё же эта накипь на здоровом теле страны, ещё осталась. Прорежена, но есть. И вот я получаю ответные действия за свой язык. Ведь как не крути, я им ничего не сделал, раскрыл некоторые не приглядные секреты, это мелочь, тогда могут тем ответить. А вот если физически решат ответить, всё, мои руки развязаны и теперь уж с местными я буду в недружественных отношениях, что и позволит мне поработать с ними. И да, сейчас война с немцами, и не стоит в данный момент чистки проводить, может вредно сказаться на итогах войны вообще. В курсе, и в курсе что если я накипь уберу, то наоборот будет куда лучше, именно простому люду станет легче жить. Может и немцев раньше погоним обратно. Стоит конечно конца войны подождать и там уже провести чистку. Тут я ещё колеблюсь, что выбрать, но решил, как видите, не медлить.

Что по поводу выступления на радио и песен, да, я прославился, это было видно, и хочу посмотреть, что предпримет этот народ, когда пойдут карающие акции в отношении меня. Это скорее эксперимент на будущее. Скорее всего следующие перерождения я также будут перерождаться примерно в это время, и мне стоит знать, делать там ставку на народ или нет? Прикроет, восстав массово, чтобы отпустили, или нет? Я по грани прошёл, но всё же черту не переступил. Ну я так лично считаю. А теперь этих троих наблюдаю. Ничего, дал себя разоружить, без ремня довели до машины, это многие видели из соседей, кстати, от угла наблюдал младший сын дядюшки. Не уехали, это они зря. Кстати, к нам участковый спешил, кто-то вызвал. Тот документы проверил, лейтенант не возражал, но всё оформлено как надо. Я успел шепнуть сержанту насчёт родственничка. Тот с прищуром туда глянул, обещал присмотреть. Ну а меня на Лубянку. Забавно, даже камера та же самая. Только из стукачей пока один, тот военинженер. Хоть бы сменили, как-то грубо работают, засвеченного агента всё ещё держат. Правда, исправились, когда я со всеми познакомился, а тому приветливо кивнул. Якобы с вещами того вызвали, и в другую камеру чуть позже, сканер показал. А к нам завели к вечеру двух новых командиров, оба майоры. Один командир стрелкового полка, другой политработник. Второй это стукач, сто процентов. Вот так и общались. Кстати, узнал, что генерала Павлова расстреляли, свежая новость. Как и часть командиров штаба фронта. За развал округа, потерю связи с подразделениями, и вообще за всё. А ведь он лишь исполнитель, что приказывали, то и выполнял. С удивлением узнал, что генерал Коробков, мой бывший командарм, тут вышел сухим из воды, он под этот пресс не попал. Как бы это мой рейд ему не помог. В камерах посидеть успел, но отпустили.

Ну вот обидно, знаете, обидно. Переночевал в камере и к обеду снова отпустили, тут другой следак был, капитан госбезопасности. Велел проваливать. А когда я сдавал выданную форму, тут она по сути тюремной робой была, хотя и красноармейской являлась, и получал свою форму, тут же ухватил за нос кладовщика и спросил:

— А где часы? В списке есть, а глазами не вижу.

— Тут они, тут, — загундосил тот.

Ну да, без удивления смотрел, как тот их достал из кармана галифе, а не из опечатанного пакета, что кстати я принял вскрытым. Точнее с грубой попыткой заклеить обратно. Где мои часы я сразу увидел, сканером. Как бы кладовщик не был уверен, что меня уже никогда не выпустят, прибрал ценное. А тут раз, вдруг отпустили. Скорее всего сила на силу зашла. Чую в верхах за меня немалые битвы шли. Народ вряд ли, времени мало, поди соберись, пока до опасного дойдёт. Даже теперь и не узнаю, чего ожидать. Снаружи ждал знакомый лейтенант, он и в прошлый раз меня забирал отсюда, и снова в Генштаб повезли. В этот раз Ворошилова не было, сканер его не фиксировал, я ауру того вбил в память сканера. К Шапошникову меня отвели. Принял почти сразу. Вот маршал и сообщил, с каким-то непонятным интересом меня рассматривая:

— Было принято решение назначать вас командиром Тринадцатого танкового полка, раз вы спасли его знамя из рук противника. Звание майора получите за спасённые знамена, и медаль Героя с орденом «Ленина», награждение сегодня вечером, сейчас вас отвезут к портному, по поводу парадной формы. Полк формируется у Подольска. Там и примете его, как раз торжественная передача знамени будет. Сама часть отдельная, будет прямого подчинения штаба армии или фронта. Надеюсь тут приказы вы выполнять будете. Пополним полк танками по возможности, сейчас с этим проблемы, новых мало, везут устаревшую с центральной России и Дальнего Востока. Ваш полк пополним до полного штата. Пока определяем куда направить, не все командиры желают иметь вас под началом. Даже с танковым полком вместе.

— Есть предложение, товарищ маршал.

— Говорите.

— Не надо нам технику. Лучше отправьте весь личный состав полка, со мной, в тыл противника, на самолётах. Куда-нибудь под Смоленск. Там захвачено вооружения много, всё на пунктах сбора, я за счёт них и сформирую полк. Покрошу тылы противника, опыт есть и выйду где, когда слякоть начнётся и подвижность полка резко снизиться.

— Даже так? Что ж, я подумаю.

Ну а дальше обговорили многое, и на машине к портному.

* * *

Приходить в себя было тяжело, но я смог это сделать, не рухнул обратно в темную яму. Новое тело, без сомнения, частокол зубов новый. А я лежал на чём-то твёрдом, и размышлял. А что я творил в прошлую жизнь капитана Макеева? Что за дичь была? Это вообще не в моём характере было. Примерно до конца осени сорокового года всё нормально, а дальше как пошло штырить. О и провалы в памяти, недели пропадали куда-то. И знаете, я этого не замечал, как будто под наркотой был, в грёзах, но сознание ясное. Просто все барьеры снесло, хочу и делаю. И командованию на уши лил всякое, генералам грубил. Хотя грубил правильно, но не также напрямую⁈ Хотя честно командирам рассказывал о войне и как нас бить будут. То-то меня сослали к Павлову. Ну и дальше.