Великая Река: Долгое лето - Токацин

Глава 20. Ползучие холмы

- Фрисс? Ты очнулся, я знаю… Ещё воды?

Голос Некроманта был тих и слегка дрожал. Маг чем-то был до крайности смущён, а может, даже напуган. Сквозь сомкнутые веки Фрисс видел багряные отсветы. Открывать глаза не хотелось – их до сих пор жгло. Пыль и солнце доконали Речника, уже второй день он с трудом вспоминал своё имя и еле-еле помнил, куда идёт. Последние сутки из его памяти выветрились вовсе.

- Вода… - прошептал он, наугад протянув руку. Она опустилась в холодную жидкость. Что-то мокрое выжали ему на лицо и голову, струйки потекли по щекам, охлаждая раскалённые веки. Ледяные руки подхватили Речника под мышки, усадили, прислонив к чему-то твёрдому, и вода потекла по его спине и груди. В воздухе стоял запах яртиса и кислых ягод.

- Вода… - повторил Фрисс и поднёс ко рту мокрую ладонь. Её мягко отвели в сторону, у губ Речника оказалась фляжка. Что-то кисло-сладкое, холодное и как будто искрящееся потекло в рот. Фрисс открыл глаза и с трудом усмехнулся Нецису, склонившемуся над ним.

- Хвала богам, - выдохнул тот. – Я уже испугался, Речник, что ты не вернёшься на берега Реки.

- Вернусь, - прохрипел Фрисс, одним глотком осушил флягу и вновь усмехнулся. – Нецис, похоже, теперь я перед тобой в долгу. Где это мы?

Он видел тёмные стены, обитые бурыми циновками из широких травяных листьев, низкий потолок, гладкий пол из тростниковых стеблей, огромные глиняные чаны, почти полностью закопанные и прикрытые решётками, и маленькую жаровню чуть поодаль. Нецис плеснул на угли какое-то зелье, в воздухе повеяло смолой.

- Мы в Ритчи, в ближнем застенье, - ответил маг, утирая лоб. – В меннских купальнях. Ты не помнишь, как мы добрались до города? Тебя вели под руки, ты был очень слаб. Я решил, что здесь тебе станет легче. Теперь ты можешь подняться?

- Ритчи… Так мы удрали от богов пустыни? – Фрисс с трудом выпрямился и тут же пригнулся вновь – потолок и впрямь оказался низким, Речник упирался в него макушкой. Нецис ухмыльнулся и придержал его за плечи. Фрисс вздрогнул от холода.

- Владыка Аш и все тонакоатли Шуна остались без поживы, - кивнул маг. – Тут вода с благовониями. Я уже искупался, твоя очередь.

…Фрисс украдкой понюхал свою руку. Похоже, теперь он пахнет не Рекой, а полями пряностей… Алсаг положил голову ему на колени и тихо урчал, когда пальцы Речника зарывались в его шерсть. Кот был очень тёплым, теплом дышали и обрубки тростника, на которых сидел путник, и даже вечерний ветер не приносил прохлады. У дома, на ветхих циновках, спал Гелин. Кадка с водой стояла прямо у его морды, иногда существо, не просыпаясь, опускало в неё язык и одним глотком опустошало её. Фрисс, небрежно взмахнув рукой, вновь создавал в ней воду. Казалось, с каждым заклинанием он становится только сильнее, - он уже и со счёта сбился, сколько раз колдовал, а силы всё не убывали.

- Божки пустыни – ничто перред Ррекой и её Рречниками, - убеждённо сказал кот, приоткрыв один глаз. – Вот только не хотел бы я снова её перресечь…

- Если снова пойдём в пустыню – разделимся, - нахмурился Фрисс. – Боги пустыни не любят меня, а мучают тех, кто со мной. Без меня вас не обидят. Как твой хвост?

- Норрмально, - Алсаг на мгновение развернул перепончатый веер на хвосте и вновь спрятал его. Фрисс нащупал костяные выросты-зубцы под нижней челюстью хеска – они были прикрыты мехом, но в колено Речника упирались ощутимо.

- Нецис пррогуливается, - муркнул хеск, укладывая на Фрисса тяжёлые лапы. – Веррнётся ли к ночи?

- Он Некромант, для него ночь – как для нас день, - хмыкнул Речник. – Ему надо размяться, пусть бродит.

- Я-то не прротив, местные не ррассеррдились бы, - кот закрыл глаза и засопел. Фрисс покачал головой и откинулся назад, прислонившись к нагретой солнцем стене. Высоко в чистом небе пролетел тёмно-зелёный дракон, один из стражей Ритчи, выписал в воздухе спираль и скрылся за ступенчатыми стенами крепости. Невдалеке, в маленьком храме застенья – на пологом холме, выложенном булыжниками – жрец-менн провожал солнце прощальной песней. Фрисс слушал, прикрыв глаза, ему виделись истоки Канумяэ, белые скалы и хрустальные водопады, а ещё – далёкий и древний город Наахеш, давние странствия по западным пустошам, Старые Города и сарматские станции. «Зря не надел скафандр, когда пошёл в пустыню!» - запоздало пожалел Речник. «Небось, к сармату лезть никакой божок не захочет…»

На рассвете что-то дробно застучало по сухой земле, тихо защёлкало над ухом. Фрисс поднял голову, потёр онемевшую щёку – мех Алсага отпечатался на коже мелкими красными полосками – и озадаченно посмотрел на огромного красного паука. Тварь, закованная в багровую броню, была толста, приземиста, коротколапа, ощетинилась пиками острых костей и бессмысленно таращилась глазницами десятка черепов, встроенных в её туловище. Холодный свет Квайи дрожал над ней в утреннем полумраке. На спине паука, раскинув руки и уткнувшись лицом в броню, спал Нецис.

- Ишь ты… Настоящий токатль, - прошептал Речник, неприязненно глядя на костяного голема. – Давно я их не видел…

Нецис заворочался на жёсткой броне, подобрал руки под себя и поёжился от утренней прохлады. Речник накинул на него плащ, стараясь не прикасаться к пауку-нежити. Некромант тихо вздохнул, закутываясь в плащ с головой, и снова оцепенел. Фрисс покачал головой и вернулся на крыльцо. Алсаг дремал на ступеньках. В небе навстречу друг другу летели два Изумрудных Дракона, и Речник пригнулся, когда услышал их рёв. Драконы выдохнули пламя, но огненные потоки разошлись над городом, никого не задев. Ночной караул уступал место дневному, только и всего. Никакой опасности нет… Фрисс протёр глаза и неуверенно побрёл к дому.

Хозяев уже не было – менны просыпались рано. Очаг ещё не остыл, и Речник выкопал из углей большой горшок, из которого пахло пряностями и пареным зерном.

- Икенурр, - определил кот, понюхав то, что Речник высыпал ему в миску. – Здесь коррмят икенурром даже зноррков, не только нас?

- Ешь, Алсаг. Это хорошая еда, - отозвался Фрисс, поглощая варево. Здесь растили много полезных трав – фарью, маленькую лозу с толстыми стручками, Кемшу, к пряным семенам