Амлет, сын Улава - Адель Гельт

Послышалось басовитое гудение — будто мохнатый шмель, один, но очень большой, замер в воздухе над красивым красным цветком. Я узнал звук, пусть в наших краях для таких летунов слишком холодно, да и красные цветы в Исландии не растут. Подобную картину — про шмеля и цветок — я видел и слышал совсем недавно на Зеленом Острове, и не смог сейчас подобрать сравнения более точного.

Гудел, конечно, мой бывший наставник в делах Песни. Наверное, именно этот, не сразу услышанный мной звук, будил людей, заставлял их зажигать свет и одеваться: первые из разбуженных уже показались на порогах своих домов.

Я открыл рот.

- Амлет, не надо. Оставь его, он занят, и я даже знаю, чем именно, - прервал дух-покровитель самое начало вопросительной моей речи. - Дай ему закончить начатое, а дальше он и сам все объяснит, так вижу.

Я закрыл рот.

Все то ли закончилось, то ли началось, спустя почти четверть часового круга.

Проснулись, наверное, все — даже на крыльце дома равнодушных ко всему болванов показались видоки и послухи: впрочем, они и остались стоять на месте, прочие же подошли ближе и образовали собой полукруг.

Вторую дугу круга замыкало крыльцо ученического дома, и я в этот самый момент понял, зачем оно было выстроено в виде старого месяца, рога которого стали сужающимися лестницами. В центре получившейся окружности стояли вдвоем мы трое.

Белый Лис перестал гудеть, и, не отпуская посоха, оглядел собравшихся. Сурово оглядел, исподлобья, не улыбаясь мордой. Такую повадку его я помнил даже лучше, чем мне того хотелось бы — именно с этим выражением избыточной непреклонности он спрашивал с меня и других учеников урок, особенно, если доподлинно знал, что задание не выполнено, урок же — не выучен.

Людей собралось много, и разных: я и подумать не мог, что Сокрытый Остров так плотно населен! Видел, конечно, и лангхусы, и семейные дома поменьше, и даже землянки на самой окраине поселения, уже за крепким частоколом — только совсем уж негодных и ветхих хижин не ставили подданные самовластного правителя, прозванного Белым Лисом… Нынешнего количества людей не смог ни исчислить, ни предположить.

Особенно странным теперь мне казалось то, что почти все время своего ученичества я искренне полагал: никого, кроме учеников великого скальда, ему же подчиненных болванов, меня самого и собственно Белого Лиса на острове нет и быть не может.

Именно сейчас мне вдруг стало понятно многое: кто выращивает овощи для пропитания, кто пасет, стрижет и режет овец, как вывозят мусор, чьими силами чинят стены и крыши и даже чьи шлемы блещут сталью поверх крепкой стены поселения!

Болваны ведь не способны ни на какие работы, кроме самых простых, излишне же трепать Песнь по ненадлежащему поводу Снорри Ульварссон и сам не любил, и нам, ученикам, воспрещал настрого.

Ученики же были слишком заняты: они, как и следует из названия, учились. Теперь же и выяснилось, как оно на самом деле. Много людей живет на острове, очень много!

- Ого, - согласился с моим невысказанным удивлением Хетьяр Сигурдссон. - Тысяча девятьсот семьдесят семь человек. Прямо как год рождения старшего из моих сыновей.

Я пожал плечами: что-то мне подсказывало, что время на беседу у нас еще есть.

- Вольно же тебе приукрашивать, прозванный при жизни Строителем, - усомнился я, ни на удар сердца, впрочем, не допуская того, что дух-покровитель лжет. - Такого количества лет, чтобы считать их десятками сотен, верно, и на свете-то нет! Вот, я понимаю, «сто десять лет от смерти Уве Болсона, знатного скальда, гораздого слагать глупые саги» — это правильное счисление, но больше тысячи…

Показалось, что на меня прикрикнули шепотом: не сам Снорри Ульварссон, он смотрел в другую сторону и не мог видеть шевеления губ, голоса же я, при разговоре с духом, не возвышал. Не Хетьяр, конечно, этот — любитель поболтать, и его самого следовало бы иногда осаживать. Другие люди стояли слишком далеко, в постоянное внимание со стороны любого из асов я не верил… Получилось, что шутейную речь свою я же сам и прервал.

«Сам, сам, не отвлекайся и слушать не мешай» - послышалось внутри, еще глубже, чем обычно говорит сын Сигурда, перед глазами блеснуло золотым и зеленым, и морок пропал.

Отвлекаться и вправду не стоило: Снорри Ульварссон прекратил осмотр и принялся вещать.

- Слушайте меня, свободные жители Фалин Эйя, и не делайте вид потом, что вас тут не было или здесь были не вы! - Белый Лис, как и полагается, начал превыспренно и немного издалека. - Много годовых оборотов я владею этим островом, поднятым из морских глубин по праву Лютни, Ветра и Подземного Огня. Все эти годы в обучении у меня юнцы, не ведающие смысла жизни, и люди постарше, знающие слишком много. - Или мне показалось, или толпа слитно покосилась в сторону длинного дома болванов, некоторые из которых так и остались стоять на крыльце.

Снорри Ульварссон недаром скальд из великих: понимание слушателей он имеет отменное. И теперь он дождался, пока люди вновь не обратят все свое внимание только на него одного.

- За все эти годы я не воспитал ни одного великого скальда, пусть иные из них и возвеличились впоследствии сами, - дескать, как ни учи юнца, ничего толкового из него не получится до тех пор, пока он сам не набьет себе своих собственных шишек, споткнувшись в подходящих местах. Такое мой бывший наставник мне уже объяснял, и не раз, потому мне и понятно было, что он имеет в виду.

- Нынче же вышло так, что я достиг высшего своего мастерства как наставник. Встречайте, свободные люди: се — Амлет, сын Улава из Исафьордюра, прозванный Нэтто, и это мой первый ученик из спевших свою первую истинную Песнь сразу Великой!

Толпа ахнула, Хетьяр хмыкнул, я ничего не понял.

Блеснуло золотым и зеленым.

- Теперь тебе, бывший ученик Белого Лиса, надлежит выйти, поклониться, и что-нибудь сказать, этакое, приличествующее, - сообщил тот же голос, что раньше потребовал не мешать слушать.

Следовало, конечно, спросить, кто именно может смотреть, слушать и говорить, проникая в самое сердце Сокрытого острова, и не равен ли он сноровкой мудрости самим асам… Но что-то мне подсказывало, что вопрос этот — подождет.

- Локи прав, - вовремя возник сын Сигурда. - От тебя сейчас ждут чего-то этакого, ну, такого, чтобы ах! Шутка ли — первый