Тяжёлая реальность-3. Нестандартное мышление - Хайдарали Мирзоевич Усманов

раскручивать бочки с самогоном, а капитан, хмуро усмехнувшись, поднял руку, будто примериваясь, какую награду получит за столь “дешёвую” добычу. Даже на абордажном челноке бойцы переглянулись между собой. Они даже зашумели, стучали по броне сапогами, готовясь ворваться внутрь корабля – жертвы и резать, ломать, грабить.

Именно в этот момент нос корвета озарился внезапным, диким сиянием. Не привычным мягким светом перегрева или искрящейся аварии, а слепящим, как если бы в пустоте распахнули двери в самое сердце звезды. Из острого “лезвия” его корпуса, там, где секунду назад должны были появиться следы повреждений, внезапно прорезался бело-голубой жгут энергии, который в долю мгновения разросся в ослепительную вспышку. Пространство дрогнуло, вакуум будто затрещал – и вспыхнул плазменный импульс.

Он не летел медленно – не имел привычной массы снаряда. Это был чистый поток энергии, раскалённый до такой степени, что сам космос дрогнул под его ударом. В одну секунду он пронзил расстояние между кораблями, словно это была тонкая бумага, и вонзился в борт “Сломанного Клыка”.

Сначала сработали щиты крейсера – сияющие купола ионизации разгорелись, вспыхнули слоями и начали гаснуть один за другим, как оборванные струны. Они держались меньше секунды. Энергия прошила защиту так, будто её и не существовало. Затем – броня. Толстые листы, рассчитанные держать удар торпед и даже прямое попадание орудий батарей эсминца, плавились, как масло под раскалённым клинком.

Корпус крейсера содрогнулся, когда жгут энергии рассёк его по диагонали, от верхней носовой части до нижней кормовой секции. Металл раскалялся и трескался, в местах разлома изнутри рвались клубы воздуха и огня, клоки раскалённого обшивочного сплава разлетались веером. Корабль был разрезан наискось, словно неуклюжий зверь под ударом охотничьего меча.

И удар оказался не просто резом. Луч задел артиллерийские погреба. На миг воцарилась тишина – а потом, словно сам космос застонал, когда произошла детонация. Башни главного калибра рванули наружу, выбросив в пространство гигантские куски брони и горящие снаряды. Волна вторичных взрывов пробежала по обеим половинам корабля, довершая разрушение.

“Сломанный Клык”, ещё секунду назад – гордый хищник длиной в семьсот метров, превратился в два перекошенных обломка, из которых фонтанами рвалось пламя и металлический мусор. И всё это растворялось в пустоте, пока огромные куски корпуса, вращаясь, разлетались прочь, оставляя за собой клубящиеся облака газа. И сам только вид этого зрелища сковал всех выживших.

На выпущенных ранее москитах, тех самых тяжёлых истребителях с торпедными модулями – пилоты в ужасе застыли в своих креслах. Радость и уверенность исчезли, уступив место ледяному ужасу. Один из операторов сдавленно выдохнул, а другой стиснул штурвал так, что побелели костяшки пальцев. Они понимали, что всё то, что сейчас уничтожило тяжёлый крейсер, могло раздавить их кораблики без малейших усилий. Их горло сжало осознание, что они – пешки, оставшиеся без короля.

Но хуже всего пришлось тем, кто был в абордажном челноке. Они успели закрепить переходной шлюз, даже открыть люк, и ворваться внутрь корвета, думая, что он уже на грани гибели. А потом… Раздались сирены. Тяжёлые, утробные, предостерегающие. Свет в коридорах мигнул кроваво-красным. И прямо перед ними, в отсеке, куда они ворвались, тяжёлые панели корпуса разошлись, как створки пещеры.

Там, где ожидали увидеть шлюзовые замки и пустые переходы, медленно выдвинулась массивная четырёхствольная турель. Чудовище из тёмного металла, усеянное проводкой, мигающими сенсорами и тяжёлыми силовыми кабелями. Стволы вращались с хищным урчанием, на их торцах вспыхивали заряды энергии. Каждая из четырёх глоток этой пушки светилась практически тем же бело-голубым сиянием, что только что разрубило их крейсер.

Абордажники замерли на месте в ужасе. Кто-то выронил оружие… Кто-то выдохнул хрипло, не веря своим глазам… Даже боевые дроиды, сканируя мощность сигнатур, дали отчёт, который стиснул сердца всех присутствующих:

“Уровень огневой мощности – эквивалент противомоскитного пояса тяжёлого корвета. Вероятность выживания – менее трёх процентов.”

В этот миг до них дошло, что они не победители… Они – жертвы. Их заманили в ловушку, показали кость, заставили броситься на неё. А теперь зверь развернулся к ним с раскрытой пастью. И тишину шлюзового отсека прорезал слегка визгливый гул зарядки раскручивающейся турели, предвестник скорой казни…

В тишине космоса, нарушаемой только паническим дыханием пилотов и мерным гулом работающих систем, казалось, что время тянется вязко, словно смола. Но смерть всегда приходит неожиданно – быстро, беспощадно, не оставляя ни секунды для обдумывания.

Первым обречённым оказался пилот одного из тяжёлых москитов. Он пытался увести машину в сторону, включил маневровые двигатели, нервно выжимал рукоятки управления. Но в этот момент на борту “Трояна” словно открылся ещё один глаз хищника. Из боковой панели корпуса выдвинулась скрытая ранее турель пульсара. Она выглядела обманчиво просто – короткий блок из тёмного металла, пара сенсорных линз, тонкие контуры охлаждающих колец. Но её злобная сущность проявилась в ту же секунду, когда ствол засветился ярко-белым.

Разряд сорвался почти мгновенно. Для глаза это было похоже на многократную вспышку молнии, впившейся в пустоту. Пилот москита успел только вскрикнуть, когда импульс сшиб его машину с траектории, зацепив подвеску с торпедой под брюхом кораблика.

Торпеда мигнула тревожным красным – и через долю секунды разорвалась. Взрыв был слишком близко к кабине этого маленького кораблика. И огненный шар в двадцать метров накрыл корпус москита, просто испепелив его. Мелкие обломки, оплавленные этим разрушительным пламенем, закружились в пустоте, оставляя за собой длинный след из обугленных кусков обшивки. Крик пилота так и не завершился – он растворился вместе с его машиной.

Второй пилот увидел это. И всё его бахвальство, вся бравада, которой он кичился перед стартом, рассыпалась в прах. Панель управления запотела от его дыхания, пальцы дрожали на тумблерах. Он понял – сопротивляться бесполезно. Тот самый корвет, который они считали ржавым ломом, оказался машиной смерти. И потому он дрожащим голосом активировал канал связи, бросая крик в эфир:

– Сдаюсь! Я сдаюсь! Не стреляй! Прошу!

Система распознала капитуляцию, и трансляция символов сдачи пошла по открытому каналу, мигнули аварийные огни на корпусе москита. Машина замерла, словно осознав, что её жизнь зависит от того, насколько искренне её хозяин готов склониться перед волей врага.

Но абордажникам в челноке повезло меньше. В шлюзовой камере “Трояна” та самая турель, подобная зверю, затаившемуся в логове, уже завершила свою зарядку. Даже не смотря на то, что абордажники всё же попытались продавить защиту, чтобы уничтожить это смертоносное устройство. Четыре ствола пульсара вращались с низким гулом, и каждый миг обещал раскат грома. Бойцы, в панике переглянулись… Кто-то попытался поднять руки… Кто-то крикнул о сдаче…