Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей - Ник Гернар

человеческого отношения? Честности там, открытости, доверия? Да ладно! Вчера меня кинула девчонка, которую я вытащил из-под насильника, перестрелял из-за нее половину лагеря вольников, прикрывал ей спину в бою, а она прикрывала мою. Так с чего бы мне верить тебе⁈

— Где она, и где я! А? Я имею в виду не какую-то фигуральную лабуду, а буквально, прямо сейчас? Так вот, я, тот самый хлыщ, который, видите ли, говорил, что держит тебя под контролем, прямо сейчас нахожусь здесь! В допросной, рядом с тобой, испачканном в неизвестно чьей крови! Хотя по-хорошему закопать бы тебя и дело с концом!.. А та, кому ты доверял, подала мне твою голову на блюде и свалила в розовый закат. О чем это говорит, Монгол? Ты — идиот. И нихрена не разбираешься в людях!

Мы стояли буквально в шаге друг от друга. И орали друг другу в лицо.

И, похоже, это был наш первый по-настоящему откровенный разговор.

В воздухе повисла пауза.

— Хорошо, — сказал я, выдерживая яростный рысий взгляд. — По-честному — значит, по-честному. Что ты делаешь с юрками?

Ян непонимающе отодвинулся от меня.

— Какими юрками?

— Больными. Которых твои вертолеты пачками высаживают в серой пустоши.

Ян отвернулся. Устало провел ладонью по лицу, словно пытаясь смахнуть с него лишние эмоции и остатки хмеля.

— Это еще здесь при чем…

— Да при том!..

— Заражаю генофагом X-25.

Такого быстрого и четкого ответа я не ожидал.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Он — в своем шикарном костюме, заложив руки в карманы. Я — в пятнистой спецовке, отросшей щетиной и озадаченностью на лице.

— Зачем? — спросил я.

— Для сокращения популяции и подавления приобретенных способностей, позволяющих им трансформироваться в щитовиков. И, к слову, делаю это не только в серой пустоши. Для вольников этот генофаг безопасен — если, конечно, не жрать зараженных. И если ты хотел узнать об этом раньше, мог просто спросить.

Я вздохнул. Теперь мой ход.

— Белая Корона уже давно имеет доступ к интерфейсу рифтов, знает о происходящем в Золотом Руне, а еще ее глава — мой бывший куратор и личный враг, — выпалил я на одном дыхании.

Ян на мгновение застыл. Потом одна его бровь медленно выгнулась. Выражение лица Данилевского было непередаваемым. Смесь недоверия, удивления и озадаченности на фоне гнева, который он все еще не успел взять под контроль.

— Что?..

Я отступил в сторону. Кивнул на кресло.

— Садись. Разговор будет долгим…

Он помедлил. Но в кресло сел.

Я устроился на стуле с другой стороны стола. Между нами символично лежали сорванный галстук и брошенный пистолет.

И я начал рассказывать. С самого начала. Про Таню, про Гамму, про свое возвращение. Про стычку с Егором и знакомство с Крестоносцем. Когда я перешел к истории про Зеленую, пухлого и Командора, Ян расстегнул воротник.

— Подожди минуту.

Он тронул устройство у себя в ухе и громко сказал:

— Принесите виски, и что-нибудь поесть. Без разницы, что найдете.

— И, повернувшись ко мне, пояснил: — Голова болит, когда трезветь начинаю.

Буквально через несколько минут к нам собственной персоной вошла София. С бутылкой, стаканом и тарелкой с сыром и ветчиной. Бросив украдкой на меня ненавидящий взгляд, поставила все на стол.

Он поднял на нее усталый взгляд.

— Стакан, София.

Женщина поспешно подвинула ему хрустальную емкость.

— Этот я вижу. Второй где? — с мукой в голосе спросил он.

У Софии дрогнули красные губы.

— Извините, я не подумала, — проговорила она. — Одну минуту.

Когда, наконец, нам принесли второй стакан, Ян открыл бутылку и щедро налил в них золотистую жидкость. Мы выпили. После чего он потребовал:

— Продолжай!

И я опять заговорил. Под виски процесс пошел быстрей и легче. Я не упустил ничего. Ни расправы над Медведем, ни ритуала с оком Минервы в рифте, при описании которого Ян положил обратно кусок сыра, который планировал съесть.

Когда я приступил к рассказу о битве с богиней, он даже будто дышать перестал.

А я понял, что все-таки есть кое-что, о чем я даже сейчас не хочу ему говорить — о способности, подаренной мне Гаммой.

— Получается… Ты убил ее оком Минервы? — уточнил Ян.

Я вытащил из кармана черный камешек и положил на стол перед ним.

— Вот этим.

Он взял его в руки.

— Кажется горячим.

— Оно всегда такое. Мы с Зеленой хотели попробовать поставить его вместо ядра в какое-нибудь устройство. Но не срослось, — усмехнулся я и одним глотком допил свой виски.

— Дальше, — потребовал Ян, снимая пиджак, в котором ему стало жарко.

— Как скажешь, — кивнул я, и подробно описал события в лаборатории ЦИР. Потом, уже вкратце и смягченном варианте, момент с побегом в компании разноглазой девчонки по имени Лекса, которая оказалась дочкой какой-то важной шишки. А после приступил к описанию нашей поездки в пустошь.

Вот тут Данилевский даже пить перестал. Он не задавал никаких вопросов, ничего не уточнял — просто слушал, уставившись на меня пристальным взглядом.

Наконец, я закончил. Подлил себе вискаря и опрокинул в пересохшее горло.

— Вот теперь — все, — сказал я, со стуком поставив стакан на стол.

Ян молчал.

Я почти слышал, как в его голове, толпясь и перекрикивая друг друга, роятся мысли и эмоции.

— Ферма, значит, — проговорил он, наконец.

Я кивнул.

— И, судя по размаху, рынок сбыта у нее немаленький. К тому же я совсем не уверен, что у Короны это единственная лаборатория соответствующего профиля.

Ян покачал головой. Покрутил в руках пустой стакан.

Потом резко встал, надел пиджак и бросил:

— Ладно. Хватит на сегодня.

Он подошел к двери, распахнул ее и, переступив через порог, обернулся.

— А ты чего сидишь? Или особое приглашение нужно? — сказал он.

И я пошел за ним.

В коридоре, у стены, все еще топталась София. Ян даже не взглянул в ее сторону, только бросил через плечо:

— Оформите ему временный пропуск для въезда в город. Далее закажите в «Магнате» приличный костюм и обувь на его размер и пришлите на служебную квартиру в Садовом переулке. Потом свяжитесь с секретарем госпожи Селиверстовой и скажите, что я согласен на предварительную встречу в резиденции Анны Сергеевны, и мне будет очень удобно увидеться с нею в пять.

София открыла рот, но Данилевский уже шел по коридору, не оглядываясь. Я последовал за ним, ловя на себе ее взгляд — такой, будто она мысленно вырывает мне ногти по одному.

И тут я вспомнил, что вообще-то здесь остается мой бородатый приятель.

— А что насчет Егора? — спросил я Данилевского.

— А что насчет