Хроники Кайдарии. Дурная кровь - Андрей Плотник

за нами дверь), где увидели Аглаю, которая покачивалась на стуле возле маленькой печки и уплетала виноград. При виде нас она рассмеялась и подмигнула. Нет, несмотря на взрослую печаль в глазах она все еще оставалась сущим ребенком – сбежала только для того, чтобы нас обогнать!

Мы миновали еще несколько полутемных комнат, причем в некоторых из них было довольно людно. Все обитатели этого убежища казались ужасно занятыми – как объяснил мне Клаус, это было логово контрабандистов. Именно сюда доставлялись товары, украденные по всей стране либо полученные из-за океана, чтобы распределиться между обитателями гетто и попасть на черный рынок Кроненбурга. Руфус, конечно, тоже был здесь, все такой же напыщенный и деловитый – он вышел поприветствовать нас, но почти сразу убежал разбираться с новой партией товара, которую только что доставили с юга. Очевидно, уплетаемый Аглаей виноград был оттуда же – маленькая негодница обворовала воров.

Некоторое время мы оставались предоставлены сами себе. Потом снова появился раскрасневшийся Руфус с монументальным гроссбухом в руках. Лишь теперь у него нашлось достаточно времени, чтобы поинтересоваться целью нашего визита. Мимоходом он спросил, как поживает Сандро, и мы печально переглянулись. Герцог взял его под руку и увел в соседнюю комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Когда они возвратились, на Руфусе не было лица, он побледнел и как-то разом осунулся, ужался в диаметре, и широкие его плечи опустились под гнетом безрадостных новостей. Герцог попросил выделить нам безопасное место для недолгого постоя. Свистнув, Руфус подозвал одного из помощников и коротко шепнул ему что-то. Следуя за этим рябым и всклокоченным парнем, мы вышли в ночь (тьма уже сгустилась настолько, что можно было себе шею свернуть, ненароком свалившись в какую-нибудь канаву, а особенно темно было именно здесь, в лабиринте угрюмых безликих складов, лишенных окон). Провожатый шагал на удивление бодро, ориентируясь в темноте не хуже летучей мыши. Вскоре перед нами выросло двухэтажное строение с покатой черепичной крышей, на первом этаже которого мутно светилось несколько окошек. Оно находилось словно в колодце из черных незаселенных домов, окружавших его на манер крепостных стен. На первый взгляд местечко казалось и впрямь весьма укромным. Проводник уверил, что второй этаж полностью свободен и вполне пригоден для жилья, а также что вскоре нам доставят еду и всё необходимое, после чего развернулся и исчез во тьме.

Мы неспешно побрели к своему новому жилью под аккомпанемент бурления в пустых животах. Весь сегодняшний день мы провели в скитаниях, следуя то за одним проводником, то за другим, и отчаянье в наших сердцах снова и снова чередовалось с надеждой. Мы все валились с ног от усталости и голода, и никому уже не хотелось строить планы на будущее – утро все равно окажется мудренее вечера. Внешний вид здания совсем не впечатлял, как и заваленный мусором двор, огороженный обломками забора, измазанного испражнениями. Однако внутри все оказалось куда как пристойней – по крайней мере, так решили мы, измученные бесконечными хождениями. Второй этаж являл собой сквозную анфиладу комнат, с достаточным количеством кроватей, диванов и кресел. В тот момент именно эти предметы показались мне самыми необходимыми, на остальную мебель я даже внимания не обратил. Кое-где в окнах сохранилось стекло, а на столике возле входа стояли заправленные масляные лампы. Имелось два камина, которые мы тут же разожгли, швыряя им в пасти обломки развалившихся стульев.

Настроение отряда улучшилось – Клаус начал пошучивать и одну за другой выдавать всевозможные остроты, Анджело старался не отставать, но его шутки были куда грубее. Я же забрался в самую дальнюю комнату и растянулся там на диване. Ноги гудели как телеграфные провода. Я ожидал, что моментально провалюсь в сон, но этого не произошло. За окнами (в комнате их имелось целых три, поскольку она была угловой) на фоне густо-фиолетового неба шевелились уродливые тени деревьев, корявые, как лапы гигантских скелетов, тянущиеся из-под земли. Стянув с себя ботинок, я вытащил из-за голенища орден Львиной головы третьей степени. Именно там я и хранил его с тех пор, как предыдущий тайник – под матрасом – был обнаружен вездесущим отцом Кеттельхутом. Я повертел предмет в руках, и он призрачно блеснул, отразив желтоватый свет, пробивающийся из соседней комнаты через приоткрытую дверь. Зачем вообще я повсюду таскал этот кусок металла с собой? Разве не символизировал он все то, от чего я бежал – оголтелый милитаризм, гнет вампирской диктатуры, голод, утолить который способна лишь теплая человеческая кровь? Так и было, но все же что-то мешало мне расстаться с ним. Нас словно связывали незримые путы – ведь кроме всего прочего орден олицетворял также успех, признание, славу и почет, все то, чего я ныне оказался лишен. Обрету ли я эти сокровища вновь, теперь уже в человеческом социуме? Пока что перспективы казались весьма безрадостными, и потому – стыдно признаться – в душе все ярче, все отчетливее проявлялась ностальгия по родному дому на Тау-плац, по Инженериуму, по сумрачному рабочему кабинету, полному тускло поблескивающих инструментов, заготовок и чертежей… Разозлившись, я вскочил на ноги и приблизился к окну, чтобы зашвырнуть орден подальше в ночной мрак. Но так и замер с поднятой рукой, а потом и вовсе сунул награду обратно за голенище сапога. У каждого из нас есть своя темная сторона, разве не так? И разве должны мы слепо бежать от нее, мучительно разрывая собственное «я» на части? Возможно ли постичь гармонию иначе, чем сплавив воедино черные и белые половинки наших собственных душ?

Вскоре к нам в гости пожаловал евнух-тугодум Марко, притащивший целый мешок провизии, а вместе с ним заявились и несколько девиц легкого поведения. Превозмогая усталость, я перекусил вместе с остальными, но общества дам (весьма потасканных на вид) предпочел избежать, вернувшись в дальнюю комнату, которую решил оставить за собой. Была надежда, что ко мне заглянет Адель, но этого не произошло. Весь вечер она старалась не встречаться со мною взглядом, да и вообще мы даже словом не перекинулись с самого утра. Неужто я ей так быстро наскучил? Как ни странно, эта мысль не показалась мне особо пугающей, так что уснул я спокойно, хотя из соседней комнаты доносились голоса и звонкий смех распутных девиц.

Глава 11. Операция «Осиновый кол»

Проснулся я оттого, что холод просунул свои леденящие пальцы ко мне под одеяло. За окном серело раннее утро, камины прогорели, и поздняя осень свободно прошествовала в дом, воспользовавшись высаженными окнами и многочисленными щелями.