Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

Вторая: это же железное подтверждение моей легенды! Любой, кому покажется, что я — не талганец, тут же выбросит эту вздорную мысль из головы: «Как же не талганец, вон, у него и сестра здесь учится!».

Я думал, это кошмар, а это — дар богов!

— Почему сестра?

— Потому что тогда я могу ходить в гости к тебе, ты ходить в гости ко мне — и никто не подумает про тебя ничего плохого. Поняла, сестренка?

— Д-да, — она несмело улыбнулась и попыталась сесть чуть поудобнее.

Зря.

Кроватная сетка тут же прогнулась и Мада, взвизгнув, провалилась, подняв вверху ноги и ловя задирающийся подол платья. Я бросился к ней…

— Таааак… — произнес от двери холодный, как просторы Антарктиды, голос.

Мы с новообретенной сестрой замерли. В несколько предосудительной позе: Мада полулежа на койке, и я над ней, как орел-стервятник над жертвой.

— Что. Это. За. Разврат? — в раскрытой двери стояла Ланита, сверкая глазами так, что куда там волку-оборотню.

— Что значит — разврат⁈ — выпрямился я с видом оскорбленной невинности.

— Вы! Среди бела дня! На кровати!!! — начала шипеть самозваная блюстительница нравственности.

— С родной сестрой, — вставил я.

— С родной се… — Нитка машинально продолжила и осеклась, — Что?

— Это — моя сестра. Пришла ко мне в гости. Это запрещено?

— Откуда у тебя здесь сестра?

— Приехала поступать вместе со мной.

— А почему я ее на экзаменах не видела?

— Я с другого факультета, — пискнула Мада из-за моей спины, одергивая платье.

— А почему…? — похоже, Ланите некоторый беспорядок в одежде «сестры» тоже показался подозрительным. Хотя и возник он совершенно случайно.

— Тебе паспорта показать?

— Ладно. Я проверю, — холодно ответила Ланита и захлопнула дверь.

— Уф, — я сел на кровать и в этот раз Мада не стала отодвигаться, видимо, уже начав относиться ко мне как к брату, — Пронесло.

— А почему ты сказал — родная сестра? Ты же говорил: двоюродная?

— А двоюродная сестра мне что, уже не родная, что ли?

[1] Фамилии из книги Эдуарда Успенского «Пластмассовый дедушка»

[2] Герой переделал выражение Фашиста из фильма «Брат 2»: «Свой своему поневоле брат». А про то, что это — «народная фашистская поговорка» решил не добавлять. В аналоге СССР пятидесятых годов шутку не поймут.

[3] Название показалось герою похожим на название королевства Агмар из легендариума Толкиена.

[4] Майер Майер — герой цикла романов Эда Макбейна о 87 полицейском участке. Отец по фамилии Майер решил пошутить и дал своему сыну имя, совпадающее с фамилией.

Глава 46

Я перевернул листок и продолжил писать: «Милый дедушка, Алоизий Могарыч[1], забери меня отсюда, пожалуйста, нету никакой моей возможности тутова обитать. Никто меня здесь не любит, обзывают всячецки, по-городскому, непонятно. А еще один сейчас над моей душой стоит и смотрит, что я тут тебе пишут…».

— Эй! — возмутился Берген, заглядывавший мне через плечо и читавший письмо. Я невинно улыбнулся. Он обиженно запыхтел, но тут же понял весь комизм ситуации и захохотал.

— Родным пишешь? — спросил Берген.

— Не, родным я уже написал, — мимоходом отмахнулся я. На самом деле никаким родным я, по понятным причинам, не писал, но то, что это — странно, до меня дошло только сейчас. Не мог обычный сельский парнишка, уехав от родных за тучу верст, не черкануть им хотя бы пару строчек. Нет здесь еще возможности позвонить, причем не только по мобильному, но и по стационарному. Не в каждом доме есть телефон, а то и не в каждом селе. Пришлось по быстрому сочинять, что письмо уже написано.

— А ты же там что-то про дедушку…

— Это я так, тебя… этта… пошутить, в общем.

«Этта» появилось во фразе не в рамках поддержки образа. Пришлось включить «талганца», потому что я забыл, как по-человечески сказать «потроллить». Интернет — зло, родную речь забываешь, переходишь на какой-то киберсуржик.

— А кому? — вот пристал.

— Приятелям.

Вот это, кстати — чистая правда. Помните, может быть, тех парней, что пустили меня переночевать в общежитие во время моего анабасиса[2]? Маргат, Аркон и Кайман. Я тогда пообещал им написать и вот сейчас решил это самое обещание таки выполнить. Почему? Да очень просто: еще одна ниточка, привязывающая меня к этому миру и снимающая потенциальный вопрос «А ты вообще местный?», ежели таковой когда-нибудь возникнет в голове общающихся со мной. Возникнет — и тут же будет отброшен: конечно, местный! И сестра у него тут учится, и письма ему пишут (это если парни ответят, конечно), и он пишет.

Кто умная голова? Я умная голова!

Дописав письмо — и выбросив, естественно, часть про дедушку — я заклеил конверт, написал на нем адрес «Большегартская область, г. Большой Гарт, ул. Кирпичикова, д. 16, Аркону Белочкиному» и запихнул его во внутренний карман своего пиджака, чтобы по дороге бросить в ближайший почтовый ящик. Шкафа у нас не было и костюм висел на гвозде, вбитом в стену.

Ну а теперь — кулинария.

Мы с ребятами решили, что честным будет готовить по очереди. Если из очереди вычеркнуть Мамочкина. Тот, хотя, несмотря на фамилию, мамочкиным сынком и не был, но и готовить не умел вовсе. Даже на уровне «сварить яйцо». Нет, яйцо-то то он сварит… и, возможно, даже не станет тыкать его вилкой в ожидании, когда яйцо размягчится…[3] Но и питаться одними вареными яйцами никто не согласился.

Сегодня — моя очередь.

* * *

Готовить я люблю, умею, практикую, но на кухне общежития, где все конфорки на обеих плитах уже кем-то заняты, особых изысков не приготовишь. Да и неособых — тоже. Поэтому я решил приготовить самое простое, что мне пришло в голову — макароны по-флотски. Мысль эта пришла мне в голову, когда я, рассматривая ассортимент продуктового магазина, внезапно обнаружил пузатые поллитровые банки с консервированными… макаронами со свининой. Именно это было написано на красно-желтой этикетке, да и сами макароны отчетливо виднелись сквозь стекло.

Вообще, как я заметил, в здешнем СССР выпускалось очень много консервов. Как я понимаю — по причине того, что продукты надо как-то хранить, а соответствующих холодильных мощностей еще не было. Проще законсервировать, потому что и хранить консервы проще. К тому же