Техника игры в блинчики - И. А. Намор

Неделю назад, задумавшись об экономии времени и, как следствие, о приобретении собственного автомобиля, Степан не стал просматривать рекламу или газетные объявления, а просто обратился к портье в своей гостинице: «Не подскажет ли любезный сеньор, где можно вполне законно и сравнительно недорого приобрести автомобиль в приличном состоянии? И желательно не слишком старый».

Как ни странно, но буквально через две минуты и один телефонный звонок, во время которого портье что-то увлеченно нашептывал в трубку, прикрывая ее рукой, Матвеев стал обладателем вырванного из блокнота листка с адресом «надежного гаража».

«Самого надежного в Турине, сеньор! Самого лучшего! Все, что вы захотите, и даже больше! А самое главное – безумно дешево… почти даром… для надежных клиентов, ну, вы понимаете…»

Степан понимал, даже очень хорошо понимал, о чем идет речь. Он успел уже пожалеть о своей инициативе, но портье не унимался, бурно жестикулировал и клялся всем самым святым, что у него есть, и даже заступничеством Девы Марии… Так что, в конце концов, Матвеев сдался.

«Как там, в старом анекдоте? Такому легче отдаться, чем объяснять, что не хочешь?»

– Вызовите такси! Я поеду туда прямо сейчас… – согласился он.

Через полтора часа «сеньор британский журналист» вернулся к отелю за рулем почти новой «семьдесят седьмой» «татры», поразившей его воображение настолько, что он почти не торговался с жуликоватым владельцем «самого надежного в Турине гаража».

Но не только забота о собственном времени сподвигла Степана на приобретение автомобиля. Цель его приезда в Турин заставляла иногда бывать чуть ли не в двух местах одновременно, и это притом, что большую часть дня он проводил с Фионой.

В Турине «на почте» сразу по приезде его ждало пространное послание от Федорчука. Расшифровав и прочитав письмо, Матвеев в первые минуты готов был орать, не выбирая выражений, на тех идиотов (хорошо известных ему), что согласились ввязаться в планируемую авантюру. Ничем иным план похищения провалившегося советского разведчика из-под носа у итальянского правосудия быть не мог.

Ну и что с того, что на имя Ольги из Москвы, а вернее – от куратора «источника Паладин» в Вене, пришел запрос о прояснении обстоятельств ареста австрийского инженера Конрада Кертнера? Что с того, что Москва решила проверить, а так ли уж всемогущ этот таинственный источник и, если да, нельзя ли использовать его связи на практике.

«И заодно устроить этакую проверку на вшивость… Они там в стратегические игры играют, а мы здесь вынуждены подставлять свои головы и задницы!»

Впрочем, причину согласия друзей оказать помощь советской военной разведке не только дозированным сбросом актуальной информации, но и так называемыми «активными мероприятиями», Степан понял, как только увидел небольшую пометку Виктора, сразу же за именем разведчика.

«Земля, до востребования»[64].

Все сразу встало на свои места. Матвеев помнил, как поразила его детское воображение в свое время игра Олега Стриженова – одного из самых любимых актеров советского кино – в этом фильме. Похоже, Витька тоже мало что забыл из своего детства. И, раз уж не удастся спасти Чапаева, то хоть здесь можно переиграть не абстрактную историю, а конкретный, известный с самого детства эпизод, – отомстить за мальчишеские слезы и сжатые до боли кулаки.

«Избавиться от некоторых детских комплексов? Впрочем, с этим – к Олегу, он у нас мозговед…»

Несколько бессонных часов Матвеев провел, пытаясь восстановить в памяти все, что сохранилось от виденного в детстве фильма, но тщетно… Чудес, как известно, не бывает. Тем более, пытаться планировать опасную операцию, основываясь на детских воспоминаниях об игровом кино, да лучше уж сразу пойти и застрелиться.

«По крайней мере, это выйдет менее болезненно и значительно полезнее для сокращения числа идиотов на планете».

Пришлось задействовать все возможные контакты доставшейся ему во временное пользование «университетской сборной» – боевой группы, собранной Ицковичем.

«Или Шаунбургом? Связи-то его, старые, но вполне себе крепкие, и я как руководитель исключительно на птичьих правах, с заемным авторитетом…»

Впрочем, за авторитетом дело не стало. Чего-чего, а уважение, кстати – взаимное, возникло у Матвеева с «ребятами Олега» на третий или четвертый день работы над планом. И это в условиях, когда встречаться им получалось не более чем на два-три часа в день. И Удо, и Яббо, и даже l'italiano vero[65] Де Куртис быстро нашли общий язык с «геноссе Михаэлем», отдав должное его умению вовремя задавать точно сформулированные вопросы, ответы на которые фактически давали пусть не безупречный, но реальный план, способный привести их безнадежное предприятие к успеху.

Кстати сказать, на одной из встреч, проходившей четыре дня назад в какой-то полупустой туринской траттории, после особенно жаркой дискуссии о проблемах, вставших перед группой, Степан поднял стакан красного вина и процитировал один из любимых тостов советской интеллигенции семидесятых-восьмидесятых: «За успех нашего безнадежного предприятия». Собравшиеся смеялись до упада, насколько позволяли правила конспирации (а они позволяли громко шуметь, много пить и вести себя непринужденно), оценив тонкость британского юмора.

Но через неделю после приезда Матвеева в Турин подготовка к операции получила неожиданный толчок в развитии и новое, весьма неожиданное дополнение. На тот момент уже было известно, что Кертнера собираются этапировать в Рим на судебный процесс по железной дороге в тюремном вагоне, вместе с еще почти десятком преступников – в основном уголовников разной степени опасности. Среди них, по данным источника в тюремной администрации Турина, должен оказаться не кто иной, как один из донов местной разновидности Onorata Societe[66], попавшийся карабинерам при попытке перехода границы. И эта новость так бы и осталась забавным штрихом к информационному обеспечению операции, если бы не Федорчук…

Регулярный обмен «горячими новостями» с Виктором мог считаться практически безопасным, если, конечно, «на хвосте» Матвеева уже не сидела итальянская контрразведка, а месье Раймона Поля не «пасли» их немецкие коллеги. Но, поскольку признаков слежки или повышенного интереса со стороны кого бы то ни было, ни к первому, ни ко второму не наблюдалось, то можно было в эту безопасность поверить, пусть и на время.

Когда Степан поведал сочтенную им курьезом подробность о местном «крестном отце», отправляемом по этапу вместе с объектом операции, он не думал, что она вызовет такую реакцию Федорчука.

«Как, говоришь, его зовут? Паоло Миланезе? Паша Миланский, значит… Вот что, Майкл, я тебе отправлю небольшую бандероль курьером, думаю, через три дня она у тебя будет. А пока слушай, как говорится, сюда…»

Витька, конечно, не знал всех подробностей, но