Техника игры в блинчики - И. А. Намор

Из соседнего купе послышалась какая-то возня и звук как от упавшего мешка с углем.

«Никак кто-то с полки сверзился? Пойду, посмотрю…» – с этой мыслью кондуктор, шипя от боли, открыл дверь своего купе и выглянул в коридор. Последнее, что он увидел – рукоять пистолета, летящая прямо в его многострадальную переносицу. Остатки стремительно уходящего сознания зафиксировали возглас:

– Gefickte Scheisse! Verpiss dich![59]

И все кончилось.

* * *

Роберт посмотрел на часы – восемь минут одиннадцатого, скоро Кампо-Лигуре и ключевая точка безумного, в общем-то, плана, разработанного отмороженным на всю его британскую башку «геноссе Михаэлем». Совпадение нескольких обстоятельств позволяло провернуть все дело практически «без шума и пыли» и с минимальными кровопусканиями. Взять хотя бы то, что подозреваемых, но еще не осужденных возили в обычных купейных вагонах, разве что с решетками на окнах и дверями купе, запирающимися только снаружи. Если бы «Инженера» этапировали в «кандальном»… Да-а-а… Пришлось бы как минимум отцеплять вагон от состава на ходу и забрасывать охрану и подконвойных через вентиляцию дымовыми шашками с какой-нибудь химической дрянью. С неясными шансами на успех.

«И вышел бы гребаный вестерн… со стрельбой и мордобоем!»

Но, поскольку обстоятельства оказались на стороне «университетской сборной», их нужно было использовать по максимуму. Тем более что британец настаивал – фактически требовал, сукин сын – сделать все возможное, чтобы сохранить жизнь «Инженера». Пусть даже ценой своих собственных…

«И кем он англичанину приходится?»

А Венцель между тем безмятежно дымил в приоткрытое окно вагонного коридора.

«Ну ладно, хоть „Композитор“ успокоился, а то ночью дрожал как рысак перед забегом».

Подойдя к Де Куртису, «лейтенант» быстро пожал ему предплечье и взглядом показал на часы обернувшемуся «сержанту».

«Пора!»

Развернувшись – каждый в свою сторону вагона, – они бесшумно разошлись, быстро дошли до противоположных тамбуров и короткими жестами подали сигнал Юргу и Эриху.

«Пора!»

Юрг наглухо заблокировал дверь в соседний, предпоследний, вагон и быстро осмотрел сцепку – работы на пару минут. Эрих снял с плеча пистолет-пулемет и плавно потянул на себя ребристый цилиндр цевья. Легкий щелчок, и оно вернулось на место, а патрон оказался в патроннике.

«Чертовы макаронники… не могли попроще придумать! Теперь, главное, не зацепить своих при случае, если, конечно, дело дойдет до стрельбы. Лучше бы не дошло».

Додерер уже приближался к двери четвертого купе, как внезапно в коридор выглянул капрал Чеккини.

– Господин лейтенант, можно вас на секундочку? У меня есть к вам очень важный и срочный вопрос.

«Что это ему приспичило? Спал бы у себя в купе и в ус не дул… Ага, а руки-то он на виду не держит и стоит как-то скособочившись. У него там что – пистолет? Похоже, он нас спалил. Kleine Schwuchtel!»[60]

Широко улыбаясь и изображая крайнюю степень готовности ответить на любые вопросы, Роберт приблизился к дверям купе капрала. Но как только тот, все так же боком, попытался проскользнуть в приоткрытую дверь, Додерер схватил его левой рукой за лацкан кителя и резко дернул на себя, одновременно ударив ногой по двери.

На пол в купе упало что-то тяжелое и металлическое.

«Так и знал!» – и практически без паузы «лейтенант» рубанул зажатого дверью поперек туловища капрала костяшками пальцев правой руки по горлу. Через мгновение он толкнул оседающее тело внутрь купе.

«Не жилец».

Подобрав валявшуюся на полу «беретту» покойного Чеккини, Роберт выглянул в коридор – убедиться, что никто ничего не заметил. И в этот момент из-за двери высунулось опухшее лицо кондуктора…

* * *

Переглянувшись с Венцелем, уже стоявшим у двери четвертого купе, Додерер прошел по коридору и закрыл универсальным ключом, взятым с тела капрала, двери всех купе, кроме четвертого и шестого. Покопавшись в одном из подсумков, он достал оттуда несколько металлических клиньев и ловко вбил их при помощи рукояти кинжала, не заботясь о том, что деревянные накладки могут треснуть, в щели между дверями и стеной.

«Теперь уж точно: никто никуда не пойдет без посторонней помощи».

Почти одновременно из всех купе раздались возмущенные крики и стук запертых конвоиров.

Де Куртис нехорошо усмехнулся, обнажив желтые от табака, но все еще крепкие зубы, и достал из-за клапана пилотки опасную бритву с обрезанной рукоятью, а Роберт потянул из ножен кинжал.

Первым в коридор выскочил рыжий охранник «Инженера» и, увидев оскал Венцеля, начал лапать белую, лакированную и никак не желающую открываться кобуру. Два шага, легкий взмах руки, поворот и толчок… И вот уже рыжий валится лицом вперед в тщетной попытке удержать перерезанное горло, забрызгивая кровью стенки коридора и окно.

Конвоир, сидевший в шестом купе, посчитал себя хитрым и опытным бойцом – из приоткрывшейся двери сначала показалось карманное зеркальце и только затем ствол пистолета. Но все ухищрения оказались тщетны – Венцель выдернул тюремщика в коридор, заблокировав пальцем спусковой крючок его «беретты». Невысокий, плотный карабинер напоролся грудью на кинжал Додерера, трепыхнулся несколько раз и застыл как жук на булавке.

5. Железнодорожный перегон Овада – Кампо-Лигуре. Королевство Италия. 20 января 1937 года, 10 часов 16 минут

Роберт широко распахнул дверь шестого купе и шагнул через тело карабинера, не выпуская окровавленного кинжала из рук. На скамье у самого окна сидел седой как лунь грузный старик. Глаза его были прикрыты, а губы что-то шептали.

«Ха, а дедуган-то, похоже, молится. Интересно, кому? Не сказать, что он выглядит испуганным. Ладно, подождем, несколько минут у нас еще есть».

Окончив молитву, старик поднял набрякшие веки. Взгляд его выцветших, когда-то синих, глаз был полон безмятежности и той мудрости, что присуща людям, сознательно простившимся с этим светом. В нем не было свойственной молодости, да и зрелости, кстати, тоже, вопрошающей нетерпеливости. Он ждал, что скажет вошедший.

Выдержав взгляд, Додерер мысленно усмехнулся и достал из кармана брюк небольшую коробочку, обклеенную бархатом. Откинув крышку, он с легким поклоном протянул коробочку старику.

«А вот сейчас я, похоже, смог тебя удивить, – подумал Роберт, наблюдая за реакцией дедугана. – Ну, и что ты теперь скажешь?»

– Кто тебя послал, сынок? – голос старика оказался под стать внешности – чуть надтреснутый, но все еще глубокий и способный внушать уважение.

– Тот, кто не успел отдать вам долг при жизни, хоть и давал слово. Поэтому даже смерть не смогла остановить его, она лишь отсрочила исполнение задуманного, – эта высокопарная чушь входила в обязательную программу плана,