Светоч Йотунхейма - Елизавета Алексеевна Дворецкая

Пока Хальвдан говорил, толпа родных и предков смыкалась вокруг него теснее. Не оглядываясь, он ощущал, что слева от него стоит мать, королева Аса, за позади нее ее отец – Харальд Рыжебородый. Справа – отец, Гудрёд; его Хальвдан никогда не видел, но сейчас узнал по внушительному росту, шраму возле глаза и седеющей бороде. С той же стороны стояли трое, которых он знал очень хорошо: старый Харальд Золотая Борода, его дочь Рагнхильд, и оба они держали за руки мальчика – Харальда-младшего. За ними теснились и другие, те, кого только льдистые глаза Матушки Хюндлы смогут отследить и узнать, только ее бледные уста – назвать по имени.

А когда Хальвдан закончил свою речь, он вдруг увидел Рагнхильд – дочь Сигурда Оленя. Она стояла отдельно от всех, прямо перед ним – на мосту из света, не на камне, а прямо над играющими волнами озера. Она была в одежде из света, мерцающей то голубым, то лиловым, то алым, то золотисто-желтым. Волосы ее стали еще длиннее прежнего и окружали ее, как лучи, свиваясь в задорные кудри. Яркие янтарно-золотые глаза ее смотрели на Хальвдана и улыбались ему – сдержанно и тепло, как в доме Матушки Идис. Хальвдан и узнал ее, и усомнился: может, он видит саму Светозарную Герд? Может, Рагнхильд похожа на свою прародительницу? Или Светозарная Герд способна принимать любой облик, который чьи-то глаза, полные любви, наделяют несравненной красотой?

Знакомым движением девушка над озером протянула ему руки – они сияли, как маленькие солнца, и Хальвдан невольно протянул к ней свои, хоть и понимал, что не сможет их коснуться. Свет пролился на меч Хальвдана – и наполнил его, клинок засиял, как стальной огненный луч.

– Я даю твоему мечу имя – Губитель Тьмы, – прозвучал над озером голос – голос Рагнхильд, и эхо в горах отозвалось ему. – Возьми его, и пусть он послужит на благо и прославление твоего рода, Хальвдан, предшественник Харальда.

Хальвдан смотрел на нее, не в силах найти слова для благодарности, но вся душа его в эти мгновения переплавилась в чистый восторг, сверкающий, как воды озера. Позади Рагнхильд тоже образовалась толпа: мужчины и женщины с неясными лицами, которых он вовсе не знал, но понимал: это его потомки, те, кому только предстоит прийти в мир в грядущие века, когда его уже не будет. Прекрасные как альвы, все до одного. Некоторые выделялись среди других ростом, и Хальвдан понимал, что видит знаменитых героев будущих веков, но лица их оставались так же неясны. Хальвдан стоял напротив светозарной девы, в едином кольце своего рода – уже отживших и еще не рожденных, и все девять миров вращались вокруг них в своем неповторимо-сложном и неизбежном движении.

Светозарная дева сложила руки, и между ладонями ее вспыхнуло так ослепительно, будто это соединение породило солнце. На миг Хальвдан прикрыл глаза – и тут же все поплыло, его повело, и он поспешно опустился на холодный камень, чтобы не сорваться со скалы прямо в этот огненный хрусталь.

Когда Хальвдан открыл глаза, он был над озером один. Волны внизу играли всеми цветами, бросая в небо отражения светоносного клинка. Тем же светом отвечал им меч Хальвдана – Губитель Тьмы – лежащий на высоком камне.

Прежде чем взять его в руки, Хальвдан несколько раз глубоко вдохнул, собираясь с духом. В эти мгновения он чувствовал себя Фрейром в начале времен, который впервые видит свое чудесное оружие.

Любуясь огненными переливами силы на клинке, Хальвдан подумал: а если бы у меня потребовали отдать этот меч как выкуп за Рагнхильд? И усмехнулся, вспоминая необозримый круг лиц за спиной у светозарной девы.

Белый волк исчез, но метель улеглась, и следы на каменистой тропе были ясно видны. Повесив перевязь с мечом на плечо, Хальвдан пробрался назад к тому месту, где оставил лося, и поехал через долину Хюндлы, как он мысленно ее назвал. Здесь все следы исчезли, только легкая поземка играла над землей, напоминая ему о бесконечных прядях седых волос великанши. Теперь Хальвдан понимал, почему Хюндла пропустила его: она-то знала, что от него произойдет многочисленный и могущественный род, который изменит судьбы Севера. За ней было знание, но нарезали этот жребий другие великанши – три норны у источника Урд.

А когда Хальвдан миновал долину Хюндлы и пустился через другую, держа путь к долине Спящего Йотуна, он различил вдали некую искру. Сначала не понял и даже оглянулся – золотистый свет Озера Меча по-прежнему ярко бил в небеса у него за спиной. Но что же сияет там? Свет тот самый, что он видел в руках девы над озером…

Ну конечно! Хальвдан улыбнулся, смеясь над своей недогадливостью. Это же она – Рагнхильд, его Герд, стоит на каменных ступенях дома Матушка Идис и ждет его, а ее руки сияют, через горы и долины указывая ему путь по сумрачному Йотунхейму.

Прядь 41

После отъезда гостя каждый день в доме Матушка Идис тянулся так долго, что Рагнхильд стремилась пораньше лечь спать: благо в этом мире, где не было закатов и рассветов, продолжительность дня можно было менять по своему усмотрению. Матушка Идис советовала ей прясть: этим ты создаешь время, как она говорила, а без всякого занятия в руках оно просто останавливается. Но эта работа давалась с трудом: Рагнхильд не сиделось на месте. Королевы на полке болтали, соревнуясь, кто больше несчастий пережил, но эти разговоры не слишком подбадривали Рагнхильд. Она вставала и уходила бродить по дому. Снаружи он казался небольшой пещерой в скале. Войдя сюда в первый раз, Рагнхильд подумала, что дом простирается под всей скалой. Теперь-то она знала: у него есть начало – где вход, но нет конца. Это приводило ей на ум сравнение с тем, как человек видит свой род: начало – это он сам, себя же каждому хорошо видно; зато вереницы дедов и прадедов уходят во тьму, куда не под силу проникнуть самому острому взору. Можно было сколько угодно идти по этому дому, минуя спальные помосты, лари, резные лежанки, бочки, столы и бесконечные столбы с резьбой. Рагнхильд подносила руку к столбу, и в темноте свет ее руки выхватывал узоры, фигурки людей, животных, кораблей и чудовищ – резные повести жизни героев, от которых не осталось ни имен, ни памяти. Ни одного человека,