Светоч Йотунхейма - Елизавета Алексеевна Дворецкая

class="p1">Хальвдана затрясло. Не от страха, а от ощущения близкого присутствия такой силы, которая одним этим присутствием может раздавить. Надо бы поздороваться, подумал он, но язык умер, губы прочно сковало невидимым льдом.

А потом чары растаяли – ему разрешили говорить.

– Привет и здоровья тебе, м-матушка… – выдавил Хальвдан, изо всех сил стараясь быть любезным.

– Матушка Хюндла, – пояснила старуха.

Хальвдана снова пробила дрожь. Вот же он попал… Могучая йотунша, хранительница всех на свете родословий – богов, йотунов и людей. Имя ее значит «собачка», оттого она и является в виде стаи волков и собак. Но эта собачка не из тех, кто повинуется человеку, а из тех, кто пожирает неубранные трупы.

– Что, окоченел? – почти дружелюбно спросила Хюндла. – Здесь у нас зимы посуровее, чем ты привык, да?

– Ис-стинно так. Хотя знаешь, помню один случай. Был у нас такой Фрамар, по прозвищу Пышнобородый. Очень он любил свою бороду, всегда ее мыл и расчесывал. И вот как-то в походе зимой было очень холодно ночью, и борода у него вся смерзлась. Захотел он утром скушать печеное яичко – а не может открыть рот, усы примерзли к бороде, ничего не пропихнуть. Его за это прозвали Ледяное Яйцо…

Хальвдан сам не знал, зачем это говорит. Едва ли этот глупый случай позабавит одну из самых мудрых женщин во вселенной. Но он, Хальвдан, перед Хюндлой глуп, как новорожденный младенец, как едва вылупившийся цыпленок. Все, что он мог сказать за всю жизнь, в ее глазах – цыплячий писк, не более. Так лучше сразу дать понять, что быть перед ней умным он и не пытается. Едва ли Хальвдан успел осмыслить это, но случай с ледяной бородой Фрамара показался ему самым подходящим для беседы.

Хюндла засмеялась. Ее бледный рот был полон волчьих зубов, ярко блестящих, и все ее морщинистое лицо с льдисто-голубыми глазами от смеха сделалось совсем собачьим, показывая, что ее человеческий облик – личина, которую она не очень-то и старается сохранить. На Хальвдана навалился новый приступ дрожи, сотрясавшей его похолодевшую кровь, как ледяные волны моря в зимнюю бурю. Волки и псы вперемежку сидели вокруг них на снегу, и все засмеялись вместе с хозяйкой, скаля такие же зубы, и теперь Хальвдан отчетливо понимал: все смотрящие на него десятки глаз принадлежат только одному существу. Эти псы и волки – не животные Хюндлы, это она сама и есть. Часть этого существа приняла облик старухи только для удобства разговора с ним. А главная его часть, невообразимого облика, находится там, куда ему и мыслью не проникнуть.

– А ты, я вижу, не теряешься! – одобрила Хюндла. – Поболтала бы я с тобой еще, но видишь ли – для меня нет времени, и пока ты со мной говоришь – для тебя тоже. Но когда ты вернешься в людское время, как бы ни оказалось, что оно уж слишком убежало вперед… Поэтому мудрые советуют не оставаться возле меня слишком долго. Зачем ты явился сюда, Хальвдан сын Гудрёда? Чего ты ищешь здесь?

Ни личина, ни наведенный облик не могли обмануть ту, что читает в крови каждого встречного всю судьбу его рода от начала и до конца, как опытный эриль читает цепочку простых окрашенных рун, врезанных в камень.

– Я ищу здесь силу моего предка, Фрейра. Она нужна мне, чтобы вызволить мою невесту и вернуться с ней в Средний Мир.

– Потомок Фрейра? – Хюндла подняла брови, якобы удивившись. – А верно ли, что ты потомок Фрейра?

– Рассказывают, что Фрейр взял в жены прекраснейшую великаншу Герд, дочь Гюмира, подземное солнце, от чьих рук свет исходил, озаряя свод неба и воды. Их сына звали Фьёльнир, и он был первым в нашем роду, в ком смешалась кровь ванов и йотунов. Сына Фьёльнира звали Свейгдир. Ванланди был сыном Свейгдира и правил после него. Висбур наследовал отцу своему Ванланди. Домальди наследовал отцу своему Висбуру. Домар, сын Домальди, правил после него. Дюггви, сын Домара, правил после него. Матерью Дюггви была Дротт, дочь конунга Данпа, сына Рига, который первым носил звание конунга. До этого они назывались «дроттины», а жены их – «дроттинги». Каждый из них назывался также Ингви или Ингуни, а все они вместе – Инглингами. Даг, сын Дюггви конунга, был конунгом после него. У Дага был сын Агни…

Хальвдан рассказывал дальше, перечисляя по порядку: Альрек и Эйрик, сыновья Агни, Ингви и Альв – сыновья Альрека, Хуглейк был сыном Альва, а Ёрунд и Эйрик – сыновьями Ингви. Этой мудростью ему пришлось овладеть очень рано: лишившись отца в годовалом возрасте, он тогда же встал перед необходимостью принять наследство, а это невозможно для того, кто не способен пересказать все свое родословие. С самых юных его лет Эльвир Умный рассказывал ему о предках, и к двенадцати годам Хальвдан мог перечислить их без запинки. Ребенку очень нравились повести о глупых, позорных смертях: кто в чане утонул, кого ведьма сгубила, кого повесили, кто в доме сгорел, кого раб вилами убил или родной брат из ревности к жене зарезал… Эльвир объяснял ему, что смерти, похожие на жертвоприношения, обозначают возвращение предков-конунгов к богам, но Хальвдан не был уверен, что хотя бы сейчас понимает это до конца.

Постепенно он добрался до Хальвдана конунга, прозванного Щедрым на Золото и Скупым на Еду, до его сына Гудрёда Охотника – своего отца.

– У моего отца было двое сыновей: Олав, от его первой жены Альвхильд, он был старше меня лет на двадцать, и я. Я взял в жены Рагнхильд, дочь Харальда Золотая Борода, но мать, а потом и мальчика погубили чары троллей, когда ему было всего десять лет. Так я остался без жены и сына. Мне нужна сила моего предка Фрейра, чтобы отомстить за прошлое и проложить путь в будущее. Мой долг перед родом – заполучить наилучшую невесту, какая только есть на свете, чтобы мои сыновья и внуки унаследовали самые лучшие качества ее предков: отвагу и удачу. Но у меня едва ли будет надежда на это, если я не отомщу за смерть моего сына и не открою ему путь к новому рождению. Это не мое достояние – это достояние всего моего рода, рода ванов, йотунов и людей. И я не имею права, даже если бы пожелал, оставить в небрежении ту его часть, что лежит в будущем. Я получил кровь асов, ванов, йотуов и людей, кровь наилучших мужей, что когда-либо видели солнце, и мой долг – передать ее дальше. Я здесь, чтобы сделать это, и