Светоч Йотунхейма - Елизавета Алексеевна Дворецкая

прислушиваясь, не звякнет ли Альвильд. Как бы было прекрасно, если бы какая-нибудь Фрида с Горки бросила в очаг кусочек горячей лепешки или Сунрид из Ельника плеснула бы теплого меда! Хальвдан аж содрогался от вожделения, представляя эти дары, пообещал мысленно по возвращении домой подарить овцу той доброй женщине… Но ни одна добрая женщина его не одолжила, и он погружался в дрему, утешаясь лишь мечтами. Подумал еще, перед тем как заснуть: если снегопад не прекратится, утром придется прокапывать себе путь наружу.

Но того, что его ожидало в эту ночь, Хальвдан не мог и предположить. Спал он, по ощущениям, недолго, а проснулся от оглушающего скрежета-грохота и тряски: вся пещера ходила ходуном. Ничего не видя в темноте, он подскочил, выпутываясь из шкур, хотел встать… и рухнул, пребольно со всего размаху ударившись головой о верхний свод. Но не боль потрясла все его существо – нет, ужас от того, что верхний свод опускался.

Хальвдан распластался на камне и ползком устремился туда, где, как он помнил, остался выход наружу. Где-то на краю сознания билась мысль, что сам сглупил: здесь нельзя доверять и пещерам, но что он мог поделать в такой снегопад? Теперь главное – поскорее выбраться, пока пещера не обрушилась и его не завалило. Даже пожитки свои бросил – не до того. С проворством ящерицы Хальвдан полз по гладкой плите, но там, где он ожидал найти выход, ему преградил путь сплошной ряд острых камней. Дрожа от возбуждения, озябшими руками Хальвдан торопливо ощупывал камни перед собой, надеясь найти проход, но находил продолговатые, заостренные камни. Один ряд шел сверху, другой снизу, и они смыкались плотно, как зубы.

Один раз его протянутая рука провалилась сквозь снеговую пробку в пустоту, но вспыхнувшая радость живо погасла: он нашарил отверстие в ряду камней, куда пролезла бы куница, но человек не мог бы протиснуть голову и плечи.

Пока Хальвдан шарил, дрожание и грохочущий скрежет камня прекратились. Все стихло. Снеговая пыль осела, и, судя по неподвижности воздуха, единственным отверстием, ведущим наружу, осталась найденная им щель.

Когда грохот стих, Хальвдан расслышал встревоженный женский голос, зовущий его по имени.

– Альвильд! – окликнул он в ответ. – Не кричи. Я здесь, сейчас тебя подберу.

Чаша-кормилица осталась в мешке на его брошенной лежанке. Пощупав вокруг, Хальвдан сделал удручающее открытие: он больше не мог встать на ноги, верхний свод пещеры нависал над ним слишком низко. Однако в глубину горы свод немного повышался, и в нескольких шагах от преграды Хальвдан смог встать на колени, а потом даже на ноги, но идти приходились согнувшись. В таком положении он отыскал свою лежанку – шкуры, мешок и Альвильд. Серебряная королева настойчиво звала его и бранилась так, как научилась во время пребывания среди викингов, а не в палатах строгой матери.

– Да здесь я, здесь! – Хальвдан нашарил в полной темноте округлый бок с узорами и ощутил, что тот теплый.

– Ов-всяная к-каша! – подавляя возмущение, отозвалась Альвильд. – Я тебя зову, зову… Она даже с м-маслом… Куда ты провалился, йотунова хрень!

Услышать обычное «плюх!» в грохоте камнепада было невозможно, но этой вести Хальвдан так обрадовался, что чуть не поцеловал чашу. Кроме выхода наружу, ничто не могло его обрадовать сильнее, чем еще почти горячая овсяная каша с коровьим маслом, а костяная ложка в кожаном чехольчике была крепко привязана к его поясу и не потерялась.

Усевшись на свернутые шкуры, Хальвдан поставил Альвильд на колени и живо перекидал всю кашу в рот. После целого дня на чашке сыворотки она показалась вкусной, как плоды золотых садов Асгарда, и утоленный голод наполнил блаженством не только желудок, но и сердце.

– От кого это?

– От Ислауг из усадьбы Березовый Мох.

– Я все-таки подарю ей овцу… если выберусь отсюда.

Облизав ложку, Хальвдан чуть было не сделал того же и с чашей, но подумал, что Альвильд может счесть это за недопустимую вольность, и просто протер ее снегом. Вспомнил, как у него на глазах Рагнхильд несколько раз мыла говорливые чаши, и мысль о ней добавила бодрости. Он непременно выберется, раз она ждет его! Нельзя погибнуть, когда на свете есть такая девушка, а он всего один раз ее поцеловал!

Собрав свои вещи в плотный тюк, Хальвдан снова принялся искать путь наружу. Обследовал правую и левую сторону пещеры, но нашел только стены, образованные плотно сомкнутыми рядами острых камней. В их расположении даже на ощупь угадывалась упорядоченность, камни были примерно одной величины, а значит, стены эти рукотворны и он опять, как с Хейдрун, поневоле залез в чужой дом. Вдоль этой кладки, придерживаясь рукой, чтобы не потерять направление в темноте, Хальвдан продвигался вперед. Через десяток шагов он даже смог почти выпрямиться… и тут его нога поехала, он снова упал, ощущая, что скользит под уклон, и безотчетно вцепился в камни. Распластавшись, как паук, Хальвдан едва сумел остановить падение. Внутри все заледенело, пробил пот, несмотря на холод вокруг. В этом месте пол пещеры образовывал плавный, но довольно крутой обрыв. Еще немного – и Хальвдан соскользнул бы в провал неизвестной глубины.

Стараясь двигаться осторожно, нашаривая в камнях одну опору за другой, Хальвдан вернулся в середину пещеры, на ровное место, и снова сел на свой тюк. Сдвинул худ назад и вытер грязной ладонью вспотевший лоб. Здесь он мог сидеть, не пригибая головы, но других успехов не было. Итак, с трех сторон его окружает плотная каменная кладка, с четвертой – обрыв в пропасть. Что делать – непонятно, звать на помощь нет средств, да и некого. От голода он в ближайшее время не умрет, если Гейры и Фриды будут исправно варить кашу и не забывать о дисах, но стоит холоду усилиться, и он просто замерзнет в этом каменном мешке. Ни Рагнхильд в доме Матушка Идис, ни Рёгнвальд и Эльвир в Согне, ни мать у себя в Агдире никогда не узнают, куда пропал Хальвдан конунг и где нашел свой конец.

Это Йотунхейм, дружок, сказал он себе. И в Среднем Мире человека подстерегает немало опасностей, и там оползень может закрыть выход из пещеры, но здесь сунуться в любую щель наверняка означает добровольно залезть в пасть, которая охотно за тобой сомкнется…

– Плюм! – печально прозвучало от Альвильд. – Козье молоко…

Но едва Хальвдан успел выпить молоко и в задумчивости протер чашу горстью снега, как пещера вновь содрогнулась. Сунув чашу за пазуху, он схватился за свой тюк и подобрался, да только куда бежать?

Пещера вздрогнула, как будто дернулась сама гора. Пролетел