Когда солнце взойдет на западе - Анна Кей

охнула и лишь крепче стиснула зубы. Резко вырванная из тела катана принесла боли больше, чем когда впилась в плоть. Хаори залило кровью, на которую Аямэ не обратила внимания, сосредоточенная на завершении боя.

Подскочив к Хитоси, безуспешно пытавшемуся остановить кровь, Аямэ выбила из его рук меч, сильным ударом в грудь рукоятью вакидзаси повалила его на землю и наставила на него клинок.

Он стоял перед ней на коленях. Острие упиралось в обнаженную шею, повредило тонкую кожу, и красная, человеческая, не оскверненная проклятием кровь потекла наружу, заставив Аямэ вздрогнуть. Не будь Хитоси оммёдзи и не контролируй внутреннюю энергию, он бы умер от кровопотери из бедра гораздо раньше, но, очевидно, не намеревался отправляться на встречу с предками таким образом.

Охватившая Аямэ ярость постепенно сходила на нет, оставив усталость, обреченность и осознание, что она может убить собственного брата.

– Просто сделай это.

Спокойный, ровный голос не выражал никаких эмоций. Хитоси смотрел ей в глаза. И взгляд его оставался твердым, светлым – ни единой капли безумия, отражавшегося там раньше, только боль от ран. Словно Хитоси снял очередную маску.

– Почему?

В коротком слове Аямэ скрывалось столько вопросов, что она и сама не решалась сказать, какой из них интересовал ее больше. Почему он решил мстить таким жестоким образом? Почему уничтожил город? Почему никогда не просил помощи? Почему позволил ей выиграть?

– Я хотел умереть от твоей руки. От руки той, кто действительно понимал меня. – Хитоси грустно улыбнулся и тяжело вздохнул. – Я устал, сестренка, я так устал от этой борьбы.

Аямэ стиснула зубы, чтобы не всхлипнуть от осознания и отчаяния. Они действительно были похожи, даже больше, чем она полагала. Он знал – она бы не простила убийство клана, но и убить лично не готова из-за той самой родственной связи, единственной, что у нее осталась. И потому совершил все это: связался с ёкаями, позволил им убивать оммёдзи, впустил на земли клана, убил старейшин, уничтожил целый город… Единственным способом умереть от руки Аямэ оставалось совершить что-то настолько жесткое и беспощадное, что она не смогла бы оставить его казнь на кого-то другого.

– Ты обезумел. Как тебе пришло в голову сделать все это, только чтобы я оборвала твою жизнь? – сквозь стиснутые зубы спросила Аямэ. – Ты делал все, только чтобы отомстить и чтобы тебя убила я?

– Да. И у меня получилось. Разве нет? – Хитоси снова немного безумно и дико улыбнулся. – С самого начала я не видел жизни дальше. Что мне нужно после мести, чего я хочу? Я перебирал варианты, десятки, сотни вариантов, пока не понял, что ничего. Я добился всего, чего желал. Так исполни последнюю просьбу – просто убей меня.

Губы раскрылись, но с них не сорвалось ни слова. Аямэ не знала, что сказать, не представляла, найдутся ли хоть у кого-то слова в подобной ситуации. И потому просто кивнула, смиряясь со всем: со словами брата, с его выбором, каким бы неправильным он ни был, и со своей ролью в том, что ей предстояло совершить.

Их с Хитоси взгляды встретились, когда Аямэ удобнее перехватила вакидзаси здоровой рукой.

– Да простят тебя предки и боги, брат.

Он закрыл глаза, но Аямэ продолжала всматриваться в его лицо, когда опускала клинок – резко, молниеносно и решительно. И до самого конца она не позволила себе отвести взгляд, уловив последнее дыхание Хитоси и наблюдая, как заваливается на бок тело. Аямэ не разрешила себе плакать. Хитоси не заслужил слез, не после всего, что сделал.

Аямэ опустила вакидзаси и дотронулась свободной рукой, отозвавшейся острой болью, до лица. Брызнувшая кровь попала на щеки и, казалось, обжигала. Аямэ с трудом сглотнула образовавшийся ком в горле и шумно выдохнула. Вот и всё. Она сделала это – убила Хитоси и лишилась последнего родного человека.

Дышать не получалось, глаза застилала мутная пелена непролитых слез, когда Аямэ попыталась найти Цубасу. Она нуждалась в нем сейчас, как никогда прежде. Не в его защите, но в спокойствии и поддержке.

Он сражался. В свете поднимающегося солнца его крылья отливали синевой, и их знакомый блеск несколько успокоил Аямэ, дав возможность немного прийти в себя. Набрав полную грудь воздуха, она хотела позвать его, намереваясь присоединиться к сражению против ками, как слова застряли в горле, вырвавшись наружу сдавленным хрипом.

Медленно, недоверчиво опустив голову, Аямэ смотрела на свою пронзенную грудь, из которой торчало лезвие катаны. С шелестящим звуком клинок ринулся назад, и это движение заставило Аямэ оступиться, попятиться, упасть на колени и тут же закашляться кровью.

Боли она не чувствовала, скорее испытывала непонимание. Рука прижималась к груди в бесполезной попытке остановить кровь. Рана, стекающая по подбородку кровь, головокружение и медленно подбирающаяся боль отвлекали, не давали сосредоточиться, но Аямэ отчаянно, упрямо пыталась понять, кто и почему это сделал.

– Я знал, что Хитоси не справится. Он всегда был слабаком. – Из-за спины, куда ей нанесли удар, вышел Рёта. Холодный взгляд голубых глаз пронзал почти так же, как и клинок в его руке. Как околдованная, Аямэ смотрела на стекающую по лезвию кровь, отстраненно понимая, что она принадлежит ей.

– Ты…

– Ты недостойна быть главой клана. – Ответ Рёты, простой и спокойный, пугал. – Девчонка, которой даже бог побрезговал, хотя потом и наградил своим благословением.

Аямэ сплюнула кровь, крепче прижала руку к груди и впилась яростным взглядом в Рёту. Его вытянутое змеиное лицо расплылось в улыбке, не достигающей глаз.

– Ты тоже спелся с ёкаями? – хрипло спросила Аямэ, пытаясь призвать сикигами, но не выходило – ночь, потраченная на сражение, раны… Энергия едва поддерживала в ней жизнь, и на призыв духов не оставалось сил.

– Нет. – Он покачал головой с каким-то усталым видом. – Но я знал, что это сделал Хитоси. На самом деле понять, что именно он во всем виновен, ничего не стоило. Я даже благодарен ему, ведь из-за сделки с ёкаями исчезли старейшины, а я смог добраться до тебя. Старики никогда бы не позволили мне или брату стать во главе клана, а стараниями Хитоси их мнение теперь не играет никакой роли. – Рёта замолчал, задумчиво склонив голову набок, а после продолжил: – Я бы ответил на твои вопросы, но ты, судя по всему, уже не в состоянии их задать. Прощай, Сайто Аямэ, предательница и позор нашего клана.

Она хотела ответить ему, проклясть, пообещать, что отомстит, но перед глазами темнело, а тело окончательно перестало слушаться и устало повалилось на землю. Сквозь застилающий глаза туман она видела, как Рёта вытер о тело Хитоси свою катану, спрятал ее в ножны и направился в сторону, что вела прочь от бога, легко скрывшись в тенях.

– Аямэ! – Крик Цубасы на мгновение вывел ее из того бессознательного состояния, в которое она провалилась, но Аямэ не видела его.

Как в тумане слышала она крики и рев, звуки сражения, ругань и болезненный вой, но не понимала, кто сражался и пострадал. Аямэ устала, разум ее уже с трудом улавливал происходящее, но все еще пытался понять, что с Цубасой, пока она не ощутила сквозь дымку сна мягкое прикосновение к своему лбу и тихий, вкрадчивый шепот:

– Отдыхай, дитя. А когда проснешься – обними своего ёкая и не отпускай его никогда.

Голос казался знакомым, но Аямэ никак не могла понять, кому он принадлежит. Она еще пыталась бороться с накатывающей усталостью, но в итоге тело решило за нее, и Аямэ провалилась во тьму.

Глава 20. Дар богини

Он слишком поздно понял, что что-то не так. Сосредоточенный на бесчисленных ёкаях, чтобы они не добрались к Аямэ, пока она сражается с братом, Цубаса не уловил, как связь между ними становится все тоньше. А потом в нем что-то оборвалось. Нить, связавшая их с Аямэ жизни два десятилетия назад и укрепленная совсем недавно, порвалась с легкостью, которой он не ожидал и не предполагал.

Пустота на месте связи появилась так неожиданно, что Цубаса охнул, схватившись за грудь. Его противники давно