Выжить, чтобы умереть - Сергей Станиславович Юрьев

Японца тут же охватило испепеляющее пламя, мгновенно превратив его в прах, и только один из мечей, продолжая светиться, с беспомощным лязгом упал на каменный пол. Второй клинок, что подлиннее, исчез вместе с хозяином.

Теперь беглая наложница медленно приближалась к Матвею с едва заметной улыбкой на чумазом лице. Но в глазах ее читалось страдание, и медленная слеза катилась по щеке. В двух шагах от него она остановилась, а потом прыгнула вперед, повиснув на плечах командора, обвив его шею руками, а ногами – торс.

– Я знала, что ты придешь за мной, – прошептала она ему на ухо. – Теперь мы вместе, теперь мы дойдем. Теперь мы вырвемся отсюда. Теперь никто нам не помешает.

Она продолжала бросать одну за одной фразы, полные веры в успех, но чувствовалось: что-то в ней изменилось с момента предыдущей встречи, что-то в ней не так. Тело ее было ледяным, а губы, касавшиеся его уха, обжигающе горячими. Хотелось расцепить эти неожиданно сильные холодные руки, отбросить ее от себя прочь, но он сдержался.

– Там страшно! Ты не представляешь себе, как там страшно. Я не могу идти одна. Но вдвоем мы сможем. Да, сможем! Ты со мной? Там море кипящей лавы, там жуткие твари, которые постоянно жрут, жрут и жрут. Там целый океан боли, и есть только два пути – погибнуть или стать одной из них, а потом все равно погибнуть. Но вдвоем мы справимся. Правда? Скажи – да! – С каждым словом тело ее становилось все холодней, а губы все горячей, и вскоре и жар, и холод стали нестерпимы.

– Пойдем. – Он мягко, но настойчиво оторвал девочку от себя, поставил ее на землю и взял за руку. – Пойдем посмотрим, что там за твари.

Фатима сжала его руку, но, прежде чем они двинулись дальше по узкому каменному коридору, Матвей подобрал меч. У него не было уверенности, что удастся использовать его как оружие, но здесь он был единственным источником света, и с ним можно было идти дальше, хотя бы не спотыкаясь. А если по пути вдруг встретятся монстры Лабиринта, на этот случай есть девочка, которая умеет отлично плеваться огнем. И еще он точно знал, что контр-адмирал Косаку Аруга едва ли так просто позволил себя испепелить. Скорее всего, он, оценив по достоинству силу противника, всего лишь сделал шаг назад, чтобы вернуться и победить. Сейчас он наверняка скрывается где-то во тьме, усыпляет свой разум, входит в состояние отрешенности, пресекает свою двойственность, чтобы его меч сам стоял спокойно против неба!

А вдруг все-таки зря этот грозный самурай набросился на бедное дитя? Было же сказано, что поодиночке отсюда не вырваться. Может быть, Фатима и вправду – счастливый случай, редкая удача, единственный и последний шанс? Нет, скорее всего, было бы ошибкой рассчитывать на это. В конце концов, чтобы стать парой, люди должны испытывать друг к другу если не любовь, то хотя бы привязанность, хотя бы симпатию. Маленькая беглая служанка вызывала в нем лишь два чувства: жалость и суеверный страх. К тому же она, скорее всего, уже мертва, уже стала неотделима от Лабиринта, превратилась в одного из монстров, стоящих на стаже Хаоса, но пока еще не может поверить в то, что жизни в ней уже не осталось.

Они лезли прямо из стен – зубастые, чешуйчатые, скользкие, вонючие, красноглазые, летучие, ползучие. Они щелкали челюстями, хлопали перепончатыми крыльями, цокали коготками, шипели, завывали, хрюкали, ревели, свистели и ржали. Иные из них были не больше мухи, но некоторые загромождали грузными телами весь проход. Фатима испепеляла их взглядом или прикосновением ладони превращала в глыбы льда, которые тут же рассыпались на мелкие осколки. Только некоторые из этих бесчисленных тварей нарывались на клинок в руке командора, который рассекал их с необычайной легкостью. Но лучше все-таки было их жечь или замораживать. Обрубки истекали отвратительной слизью, вскоре пришлось идти по колено в зловонной жиже. Но девочке, похоже, было все равно. Ей это болото стало почти по пояс, но, казалось, она этого не замечает, уверенно двигаясь вперед, как будто ей уже в сотый раз приходится проходить этот путь.

Коридор кончился внезапно, а вместе с ним прекратились и атаки уродцев. Казалось, все пространство в открывшемся проеме, узкой щелью уходящем далеко ввысь, залито алым пламенем. На фоне огня виднелся лишь черный силуэт девчонки, на которой догорли последние лохмотья. Она гордо и неторопливо вышагивала навстречу пламенеющему океану. Куда только делись ее недавние страхи… Или это был умело разыгранный спектакль? Но зачем она его устроила?

Она оглянулась и медленным жестом пригласила его следовать за ней, но Матвей не сдвинулся с места. Ее силуэт был таким же черным, как та тьма, что царила в Лабиринте, пока Аруга не обнажил светящиеся клинки. Как будто раскаленным алым углем на ее лице были нарисованы глаза, губы, скривившиеся в ухмылке.

– Идем же! Помоги мне. Спаси меня! – Жалобные нотки в ее голосе звучали фальшиво, девочка явно была не напугана, а лишь раздосадована тем, что он остановился.

Он не знал, на что решиться – то ли пойти за ней, и будь что будет, то ли попытаться убежать, скрыться во тьме и там переждать опасность, то ли попытаться поразить мечом эту лицемерную, безжалостную и, несомненно, опасную гадину. Но идти вперед было страшно и противно, назад – страшно и бессмысленно, а чтобы отказаться от попытки убить ее холодным оружием, стоило всего лишь вспомнить об участи Аруги.

Больше всего ему сейчас хотелось оказаться в кабине своего истребителя под огнем какого-нибудь вполне привычного противника. Тогда единственно верное решение было бы принято на уровне инстинкта. Но сейчас трудно было даже убедить себя в реальности происходящего. Да и не только сейчас – с того самого момента, когда он нырнул в эту проклятую воронку на поверхности лилового шара, все происходящее казалось бредом безумца. Нет, все началось гораздо раньше – с того момента, когда к их столику подсел советник Лин Тао и сделал свое «заманчивое» предложение. Конечно, жизнь после этого стала куда интереснее, чем раньше, но всему же должен быть предел. Итак, выбор невелик: попытаться сбежать и погибнуть или ринуться в бой и тоже погибнуть. А ведь умирать не так страшно, если точно знаешь, что там, за гранью жизни и смерти, не мрак, пустота и безмолвие, а хоть какое-то продолжение. Вот Аруга, например, мертв, а какое дело затеял! Жизнь после смерти. Жизнь