Ключи петроградские. Путь в академию - Мелалика Невинная

даже показать, где именно его нашла, – я решила не дожидаться его вопросов и первой завалить Семенова информацией. Мне было на удивление спокойно и даже, я бы сказала, скучно. – Как им пользоваться, я читала.

За то время, пока я говорила, лицо Семенова сменило несколько выражений – среди них были и гнев, и удивление, и даже недоумение.

– Вы же понимаете, что вам еще рано пользоваться ключами? – наконец выдавил из себя Даниэль Максимилианович.

– Понимаю, – кивнула я, – я знаю, что ключи архитекторы получают только на третьем курсе, но что я могу поделать, если город дал мне ключ? Насколько мне известно, если город дает архитектору ключи, их нужно принимать.

Похоже, Семенов впервые за долгое время своей работы в академии не знал, что ответить. У него в глазах читалось, как он перебирает мысли и варианты.

– Да, получается, что я выполнила задание для третьего курса, но разве за решение более сложного задания не поощряют? – Я перешла в наступление.

Обратной дороги у меня все равно уже не было – я успела даже пройти медосмотр. Он оказался не таким и ужасным, хотя отчасти унизительным. Больше удивил меня визит даже не к гинекологу, а к наркологу. Похожая на карикатурную советскую продавщицу дама посмотрела на меня с презрением и спросила о вредных привычках: «Пьете? Курите?» «Нет», – проблеяла я. «Еще научитесь», – через губу бросила она и расписалась в карточке.

– Поощряют, – наконец неуверенно согласился Семенов.

В этот самый момент мое сознание вновь раздвоилось, как это уже происходило со мной на «Красном треугольнике». Одна часть меня с интересом наблюдала за реакциями исполняющего обязанности ректора, а вторая елейным голосом поинтересовалась у него:

– Я могу узнать, как себя чувствует Милана Королева? Вы просили ее не беспокоить, поэтому спрашиваю у вас.

– С ней все в порядке, – быстро ответил Даниэль Максимилианович, отводя глаза, после чего вернулся к непосредственной теме нашего разговора: – Да, конечно, вы показали отличный результат. Вы справились со всеми дополнительными заданиями. Сегодня я подпишу приказ о вашем зачислении и о предоставлении вам общежития. Алиса принесет все необходимые бумаги. Я вас поздравляю. Можете идти и готовиться к переезду из жилой ячейки.

– Спасибо вам огромное! – искренне улыбнулась ему я.

Когда я покидала кабинет, мне показалось, что, как только я скроюсь за дверью, Семенов закроет лицо руками и беззвучно закричит. От себя же я ожидала ликования и бурных эмоций, но ничего подобного не было. Даже после медосмотра я испытала больше радости, чем после того, как услышала, что принята в академию. Возможно, я так долго и страстно этого хотела, что к тому моменту, как Даниэль озвучил мне решение, успела прожить все возможные варианты исхода и эмоций уже ничего не вызывало. Даже если бы мне сказали «нет», я бы, наверное, не расстроилась, а пошла искать альтернативные пути (например, путь в ложу). Пока же ноги понесли меня в аудиторию к Дмитрию Ивановичу. Я решила, что важно сообщить ему эту новость.

– Женя, я очень за вас рад, – мне показалось, что Дмитрий как будто бы даже успокоился после того, как я сообщила ему о том, что буду учиться в академии.

Интересно, подумалось мне, если бы Семенов озвучил иное решение, Дмитрий Иванович снова пошел бы выяснять, в чем проблема? Он же тем временем продолжил:

– Уверен, академия – это ваше место, это ваш дом, но, Женя, я бы попросил вас об одном одолжении.

Я по примеру ворона изумленно склонила голову.

– Пожалуйста, постарайтесь не участвовать ни в каких спорах или странных играх, – попросил Дмитрий. – Если вас будут брать на «слабо», заставлять проходить некое посвящение помимо официального посвящения в студенты, если вам скажут, что войти в компанию вы можете только пройдя испытание, откажитесь.

Я прекрасно поняла, что он имеет в виду, но прикинулась дурочкой и глупо спросила:

– Что же мне теперь, ни с кем не спорить?

– Я не совсем верно выразился, – голос моего собеседника стал серьезным и печальным. – Конечно, вы можете спорить, участвовать в пари или соревнованиях, но всегда смотрите на то, какова цена вопроса. Если спор будет требовать от вас неоправданного риска, запрещенных приемов, заведомо невозможных целей, отказывайтесь немедленно. Ни одна компания не стоит вашей жизни.

Самое ужасное, что внутри себя я уже приняла решение: если кто-либо предложит мне нечто подобное, я соглашусь. Хотя бы потому, что мне нужно узнать, кто стоит за «несчастными случаями» со студентами, а также из-за кого или из-за чего погибла дочь самого Дмитрия. Говорить ему об этом я, разумеется, не стала, а кивнула и ответила:

– Я постараюсь смотреть на цену, да.

– Я очень на это надеюсь, – почти по слогам произнес он.

Вернувшись в жилую ячейку, я подхватила ворона на руки, покачала его, чмокнула в клюв и сообщила:

– Семенов обещал подписать все бумаги. Я поступила.

– Вот теперь я спокоен, – довольно отозвался ворон, но, впрочем, тут же добавил: – Вру. Насчет твоего поступления спокоен, но что будет дальше…

– Разберемся, – уверила я, вальсируя с ним по комнате. – Пойдем поедим?

– Пойдем, – грустно ответил пернатый, спрыгивая с моих рук на стол.

– Ты чего, не рад? – удивилась я.

– Я рад, – ответил он, отводя взгляд, – но ты же понимаешь, что теперь я должен тебя покинуть?

– Ректору пора возвращаться?

– Пора, – согласился ворон, – давно пора. Я ждал, когда ты узнаешь результат. Ты его узнала. Ты большая молодец. Ты прошла эти испытания, но дальше тебе придется некоторое время идти без меня.

– Как долго? – зачем-то спросила я.

– Не знаю, – сухо ответил пернатый, не смотря на меня, – но постараюсь решить этот вопрос. Я обещал тебе выполнять обязанности твоего фамильяра, если ты поступишь. Ты поступила. Но я должен тебя сейчас покинуть.

– Да, конечно, – согласилась я, подошла к столу и погладила ворона по голове.

Он подошел к краю стола, уткнулся в меня всей птицей и заканючил:

– Скажи мне, что я твоя булочка.

– Ты мой пирожочек, – едва сдерживая слезы, усмехнулась я.

– С чем? – живо поинтересовался он.

– С картошечкой. – Я прижала его к себе. – Идем уже.

– А поцеловать? – капризно протянул ворон.

– В клювик? – улыбнулась я.

– В клювик!

Я поцеловала ворона в клюв. Мы посидели в кафе с огромными окнами-витринами. Ели, смотрели через эти окна на город, на прохожих и транспорт. Мы шли обратно невообразимой петлей – в обход проспекта, дворами и скверами. В руках у меня был бумажный стакан с какао, а в кармане рюкзака – пакет картошки для ворона.

– Не закрывай на ночь окно, – попросил пернатый, когда мы вернулись в ячейку.

Мне все стало предельно ясно, но сказала я только:

– Мы не замерзнем? По ночам уже прохладно.

Ворон ничего не ответил, а ночью мне приснился самый странный сон из всех, которые я видела в этой серии. Мне снилось, что я все-таки замерзла. Я натянула одеяло на уши и свернулась в позу эмбриона, но теплее от этого мне не стало. Я осознала, что еще чуть-чуть и застучу зубами, как меня укрыли вторым одеялом с соседней кровати.

– Спасибо, – из-под одеял сказала я.

Я уже знала, что это сделал ворон в облике ректора.

– Всегда пожалуйста, – судя по голосу, улыбнулся он, присаживаясь на край моей кровати.

Я лежала к нему спиной, под одеялами, но очень хорошо представляла себе его мимику и жесты, как если бы видела все это на внутреннем экране, совсем как вижу город.

– Интересно, что будет, когда студенты академии узнают, что их ректор – ворон? – пошутила я.

– Интересно, что будет, когда ты узнаешь, что твой ворон – ректор? – смешливо спросил он в ответ.

– Мне еще столько всего предстоит узнать, – пробормотала я из-под одеял. – Про ложу, про ключи завета, про големов, про «несчастные случаи» со студентами…

– А учиться ты когда собираешься? – уточнил ворон-ректор.

– Когда-нибудь, – сонно проговорила я.

Так странно, подумалось мне в этот момент, как же я устала, если хочу спать во сне.

– Давай не когда-нибудь, а в рамках учебного процесса, – с отеческими нотками в голосе отозвался он. – Ты, конечно, талантливая, но этот алмаз еще надо огранить.

– Алмаз неограненный, тот, чьи достоинства скрыты в глубине, – процитировала я американский мультфильм про багдадского воришку. – Смотрел?

Меня совершенно не смущало, что у меня за спиной сидит ректор академии. Какой же он ректор, если он –