Тяжёлая реальность. Игры благородных - Хайдарали Мирзоевич Усманов

графиками и вспышками, сейчас красовалась одна пустая моргания – сектор, где когда-то маячил точечный сигнал челнока, теперь был белым кругом, запечатывавшимся молчанием. Офицер связи, молодой и бледный, отчётливо проговорил те слова, которые становились ритуалом горечи:

“Флагман сообщает… Его сенсоры не дают результата… Аномалии глушат в полном диапазоне…”

Эти слова падали на строй как мокрые листья. То тут, то там раздавался шёпот. Слова короткие, как выдохи: “Опять”, “Снова”, “Ничего”. Собравшие свою экипировку бойцы задумчиво обменивались взглядами, и в их глазах – вопрос, на который не хотелось отвечать:

“Стоит ли продолжать?”

Арианэль медленно подняла руку – и молчание стало плотнее. Её голос был ровен, но в нём слышался шрам эмоции. Он разливался не громом, а стальным шёпотом:

– Сбор. Три группы идут… На восток… Северная балка… И старые корни… Выдвигаются через час. Одна – разведчики Эрдора – идёт по старым траншеям… Вторая – под командой Кайрена – обследует плац, где раньше ловили “стеклянных”… Третья – резервная, за мной… Останутся двое для прикрытия периметра…

Она назвала имена, и эти имена, как утренний звон, отозвались в рядах. Но отклик был уже не тот – не рёв боевого духа, а усталое согласие. Многие из бойцов шли уже со страхом, слегка встряхивая полупустые походные мешки… Усталость от походов, от потерь, от тишины, которую оставляли после себя исчезнувшие точки на экране, постепенно накапливалась и давала себя знать.

Капитан Эрдор, высокий мужчина с шрамом через левую скулу, вышел в перед. В его руках – свиток со старой картой троп. Он поклонился и спросил так, чтобы слышали все:

– Госпожа! Мы должны изменить тактику? Мы снова наткнёмся на аномалии, и без сенсорного сопровождения идти – просто смертельный риск.

Арианэль на мгновение закрыла глаза. Её пальцы сжали пергамент и разогнули. Когда она ответила, в её словах не было ни одной тени сомнения, по крайней мере внешне:

– Риск есть всегда. Но останавливаться – значит принять невозможность. Никто из нас не позволит этому случиться. Мы найдём Лираэль. Живая или нет – мы вернём её тело домой.

Из рядов поднялся тихий гомон – не упрёк, а просьба. Молодой рекрут по имени Малех, ещё не испещрённый прожилками битв, шагнул вперёд и спросил робко:

– Госпожа, а что если… что если сенсоры флагмана ловят ложные сигналы? Может, мы направляемся по фантомным следам?

После его слов возникла холодная пауза. Затем Арианэль медленно наклонилась к нему и ответила мягче, чем большинство ожидало:

– И если так – мы будем полагаться на старые умения. Глаза… Уши… Ноги… Тепло рук товарища… Техника – это щит, но не Бог. И она, тем более здесь, не всесильна!

Её слова прозвучали как исповедь и как приказ одновременно. Бойцы обменивались взглядами – у кого-то дрогнула губа, кто-то отвернулся, сжимая рукоять короткого клинка, больше похожего на меч. Молодые не могли скрыть, что надежда в них уже тонет, как жемчуг в мутной воде.

Перед отправкой каждая группа получила упряжи, в которые входили амулеты-детекторы, что давали едва слышное жужжание при приближении аномалий… Свернутые защитные печати… Пакеты с порошком, что могли кратковременно “запечатать” маленькую розетку аномалии… И строгий приказ – ни один не возвращается без сигнала о прекращении поиска. Но когда бойцы проверяли снаряжение, их пальцы дрожали не от холода, а от усталости… Их руки покрывали новые раны, тени вчерашних сражений. Взгляд одного из них упал на боевой шрам у Арианэль, и он подумал, что она выглядит слишком одинокой, чтобы вести целый род за собой.

Перед самым выходом молодая женщина подошла к пульту и, не торопясь, провела пальцем по пустой точке на экране – белое пятно казалось ей теперь личностью, а не лишь пикселем. Её губы шевельнулись, словно она шептала имя, и в этом шепоте были слёзы, которые она не дала ни одному ведомому увидеть.

Когда отряды начали строиться для выхода, в воздухе произошла самая тихая, болезненная вещь. Её бойцы перестали смотреть друг на друга с прежней уверенностью. Вместо этого в их глазах плыл вопрос:

“А если мы не вернёмся?”

И ответ на него приходил не словом, а делом – каждое лицо сжимало рукоять, подвязывало сумку, проверяло амулеты. В их движениях чувствовалась усталость, перемешанная с упрямством.

Арианэль сама подошла к каждому, касалась плеча, подталкивала взглядом в сторону горизонта – мол, иди. В одном только движении её рук было столько силы, словно она раздавала не приказы, а благословение. Её голос зазвучал ровнее, когда она, наконец, отдала приказ:

– Вперёд. И помните – никто не бросает товарища. Вы возвращаетесь все вместе.

Отряды выступили. Их шаг был не торжественным, а деловитым. Подошвы их обуви прошуршали по мокрой траве, клинки заскрипели в ножнах. Вслед им вернулись взгляды тех, кто остался – и в этих взглядах была смесь гордости и великого, тихого страха. А Арианэль стояла на ступенях аванпоста и смотрела, как фигуры растворяются в тумане. На её лице не дрогнула улыбка. Но когда последний силуэт скрылся, она опустилась на колени в пыли плаца и прошептала одно имя – не для приказа, а для себя:

“Лираэль… Где же ты?”

Воины уходили всё дальше, и звук их шагов становился всё тише. Аванпост вновь наполнился только шёпотом машин и рывками чуткого оборудования. Даже отправившиеся в поиск одиночки возвращались уже позже и позже, каждый раз с горьким молчанием. Следов не найдено… Вернулись без вестей… Аномалии глотали следы… Надежда постепенно и неумолимо сжималась и тонула, но приказ продолжать поиски оставался – как неумолимая часть их долга перед Великим домом.

………..

Очередное утреннее построение кончилось, но его отражение длилось в каждом – в жестах, в взглядах, в том, как Арианэль медленно вернулась в зал управления и долго смотрела на пустой сектор пульта, пока не выключился свет на утренней панели. Там, в полумраке, она позволила слезе упасть на холодный металл и, для самой себя, клялась в том, что пока дышит хоть один из её людей – она не остановится.

Прошла уже целая неделя после исчезновения Лираэль, и за это время стены аванпоста словно потяжелели. Даже камень начал хранить в себе усталость голосов и шагов. Люди говорили тише, ночами спали тревожно, а каждое утро начиналось с того, что старшая сестра снова отдавала приказы на вылазки, хотя всё чаще в её глазах появлялась тень сомнения:

“Жива ли она ещё?”

И вот именно в это утро, когда казалось, что мир уже окончательно замкнулся в привычном круге