Тяжёлая реальность. Игры благородных - Хайдарали Мирзоевич Усманов

кодекс, и он уйдёт. Если же попробует учиться – то ей придётся отказаться от привычного способа владения миром. Как и от идеи, что всё можно замерить, описать и поставить на учёт. Это означало бы не только потерю лицемерной гордости, но и перестройку внутренней системы ценностей – возможно, ее собственного “я” как представительницы Великого рода, чья важность измерялась количеством знании и привилегий.

Ночью, когда дымок от затухающих углей костра медленно вился над их своеобразной стоянкой, и круг звёзд над двуглавой горой был мутным и чуждым, Лираэль впервые признала перед собой, что у неё нет навыков, чтобы понять Кирилла. И это признание было почти физической раной – дитя Великого дома не признаёт своего невежества с такой прямотой. Но вместе с болью пришло и странное облегчение. Не понимать – значит учиться… Не знать – значит иметь шанс открыть… Она впервые подумала, что если она сможет стать учеником без ущерба для собственного дома – то есть, вынести знание к совету в нужной форме – то тогда она приобретёт власть не тем способом, что её учили, а другим, может быть, куда более значимым.

Её мысли шаг за шагом превращались в решение. Не рвать на себе маску, не требовать ответов силой, но и не молчать, как раньше. Она должна была наблюдать. Утром – проследить его движения, когда он прячет камни души… Быть рядом без вопросов, но с глазами, что видят мелочь… Найти те самые места, куда он уходит в одиночку… Записать в память все повторы – где он задерживает шаг, когда он касается коры, куда прячет ладонь… Это была игра терпения, которую Лираэль прежде не практиковала. И именно в этой тишине ночи, среди запаха охапки смолы и давно выжженной травы, родилось ещё одно понимание того, что ей не хватает опыта и знаний. Но взрослеть – это не только усваивать знание линий родословной. Иногда – это умение спрятать нож власти в рукаве, чтобы сначала понять, а потом уже владеть.

Пока угли давали слабое свечение, она позволила себе едва заметную улыбку – не восторга, не триумфа, а горькой, и даже решительной. Завтра она встанет раньше. Но не для того, чтобы снова принести домой доказательство победы. Завтра она будет наблюдать, и учиться смотреть теми глазами, которыми Кирилл слушает камень…

Слабый сигнал

С каждым днём аванпост наполнялся всё более гнетущей тишиной. Когда только пропал челнок с младшей сестрой, Арианэль казалась была готова перевернуть весь этот мир, чтобы отыскать её. В голосе молодой женщины звучала сталь, в глазах горел огонь решимости. Но проходили дни. Поисковые отряды уходили в леса и скалы, вооружённые артефактами и снабжённые всем, что можно было извлечь из хранилищ. И возвращались, численностью куда меньше, чем уходили. Некоторые с потерями, некоторые – выжившие только чудом, потрёпанные и истощённые. Но все – без результата.

Каждый доклад становился для неё ударом. Она не позволяла себе внешне дрогнуть, не показывала лицу ни страха, ни отчаяния. Её плечи оставались распрямлёнными, а голос – резким и уверенным. Она всё ещё продолжала приказы отдавать так, словно верила в успех. Но те, кто видел её ночью, замечали, как она подолгу стоит у старого сенсорного пульта, на котором красным маячил пустой сектор, где исчез сигнал челнока.

Флагманский корабль, всё ещё дрейфующий на орбите, также почти сразу подключили к поискам. Его сенсоры были куда совершеннее древних систем аванпоста, и всё же результат был тем же. Никакого следа обнаружено так и не было. Аномалии глушили сигналы, словно сама планета прятала беглянку от глаз встревоженных родных. Иногда операторы докладывали, что им удалось уловить слабые искажения, похожие на энергетический след челнока, но каждый раз, когда группы пытались выйти на предполагаемое место, они находили лишь выжженные поля, исковерканные обвалы и туман, от которого трескались защитные амулеты.

Хранители аванпоста всё чаще предлагали остановить поиски – хотя бы на время, чтобы перегруппироваться. Они осторожно напоминали ей, что каждая новая вылазка стоит всё дороже. Их бойцы выматываются. Артефакты теряют силу. Запасы неумолимо тают. Но старшая представительница Великого дома Рилатан в этой экспедиции не хотела даже слышать об этом. Она повторяла одно и то же:

“Она жива. Должна быть жива. Я не позволю её списать.”

Однако с каждым днём её слова звучали всё менее убедительно. Даже перед самой собой Арианэль уже не могла скрыть нарастающее чувство – надежда постепенно ускользала. И вместо яркого пламени внутри оставался только тяжёлый, холодный уголь, который также грозил погаснуть.

И всё же каждое утро она снова собирала во дворе аванпоста очередной поисковый отряд. Смотрела каждому в глаза, словно заклиная вернуться с вестями. Раздавала приказы с привычной твёрдостью, хотя в глубине души знала, что и этот отряд, скорее всего, вернётся ни с чем.

Флагман передавал всё новые отчёты с пометкой:

“Сигнала нет. Искомых сигнатур не обнаружено. Сканирование по всем диапазонам продолжается.”

И каждое повторение этих фраз звучало как приговор. Но старшая сестра по-прежнему держалась. Для всех остальных. Для младшей. Для рода. И только ночью, оставшись одна, она позволяла себе роскошь сомнений – глядя на мерцающие огни в небе, где дрейфовал их корабль, и думая:

“А вдруг я уже гонюсь за тенью?”

Утро пришло мокрым и бледным – не золотом, а старым серебром, как будто небо забыло цвет. Туман стлался по низинам, и только голые вершины плато, где стоял аванпост, торчали над ним, холодные и твёрдые. В это утро двор аванпоста выглядел как корабль на рейде. Линии выстроенных людей, лица под шлемами с тенью недосыпа, ряды щитов и древков, блеснувших в сыром свете. Воздух пах дымом от вчерашних костров и старой смолой, в груди у каждого лежало тяжёлое ожидание – не надежда, а её истощённый двойник.

Арианэль стояла в центре плаца, одетая не в праздничные мантии, а в тяжёлую походную накидку, которую на ней обычно видели лишь в самые смерти. Её волосы, собранные в тугую прядь, были влажны от мороси; глаза – те же, что приказывали строю, были теперь как отточенные кристаллы. Прозрачные, но без отблеска радости. Она смотрела на ряды и, казалось, просчитывала не маршрут следующей вылазки, а последовательность утрат, которая могла ещё прийти.

Собрание началось тихо. Хранители сошлись вокруг неё – седые, упрямые люди, которые держали аванпост так долго, что даже камни в стенах помнили их шаги. На пульте связи, который в другое время сиял