Тяжёлая реальность. Игры благородных - Хайдарали Мирзоевич Усманов

то зачем так демонстративно показывать умение? Он мог бы замаскировать себя, играть роль обычного путника, и тогда никто бы не догадался. Но он даже не пытается. Значит… Либо он не понимает ценности того, что умеет, либо эта ценность такова, что никакой дом её в принципе не удержит.”

Эта мысль ударила её сильнее всего. Она представила, как старейшины и даже сама Матриарх её дома услышали бы о нём. Они сразу бы потребовали точных сведений… Классификации… Анализов… Его поместили бы в покои наблюдателей… Окружили наставниками… Записали каждый его жест. И это, в лучшем случае… А в худшем… В худшем случае его бы заперли в клетку, и начали бы силой выбивать все эти знания. Но Кирилл не дал бы этого с собой сделать. Он даже ей, одной, спутнице, за всё это время так и не открылся.

“Он – не ресурс. Он – загадка. И загадка, которая не принадлежит никому. Возможно… Даже самому себе?” – Лираэль почувствовала, как эта мысль пугающе разрастается.

И впервые за долгое время она ощутила сомнение в привычных методах её собственного Великого дома. Все её учёные, педантичные схемы, записи и наблюдения казались бесполезными перед этим человеком, который жил, будто сам мир ему подсказывает, куда шагнуть. Лёд внутри треснул ещё сильнее:

“Если я не найду способа понять его, я потеряю всё. Но если найду – Дом не даст мне оставить это знание себе. Что же тогда делать?”

Она взглянула на его спину. Кирилл шёл чуть впереди, плечи расслаблены, шаг уверенный. Для него всё это было естественно, а для неё – как чужая Вселенная. И Лираэль впервые подумала, что её игра может закончиться тем, что она не удержит ни маску, ни контроль.

Они остановились на ночлег ближе к скалам, где трещины в камне давали естественное укрытие от ветра. Кирилл снова выбрал место безошибочно. Сухое, с ровной площадкой, рядом небольшой источник воды. Лираэль уже привыкла к тому, что он словно видит карту местности иначе, чем она. Но привычка не означала спокойствия – напротив, внутри её души всё больше нарастало напряжение.

Он развёл костёр, привычно и молча разделал добытую днём тварь. Лезвие его странного изогнутого ножа, больше похожего на какой-то клык хищника, скользило по чешуе так, будто само искало слабые места. Она смотрела, как он работает, и вновь чувствовала ту самую смесь восхищения и раздражения. И всё только из-за того, что в его действиях не было никакой показной гордости, никакой техники Дома – и всё же результат был просто безупречен.

Когда он бросил на угли мясо, аромат мгновенно заполнил укрытие. Кирилл устроился напротив, протянул ей деревянный прут с обжаренным куском – так же просто, как всегда, без лишних слов.

Лираэль приняла это своеобразное угощение, сделала маленький кусочек, и только тогда заговорила. Голос её был будто случайным, будто она хотела поддержать разговор, но сама знала – внутри это было гораздо больше, чем просто фраза:

– Камни душ… Ты снова их спрятал.

Кирилл поднял глаза, чуть нахмурил брови, но в его взгляде не было ни раздражения, ни подозрения. Только лёгкая, искреннее недоумение.

– А тебе зачем об этом знать? – Просто спросил он. – Ты же свои забираешь, и я не спрашиваю, что ты с ними делаешь, или собираешься сделать.

Эти слова будто холодной водой окатили её. Изнутри. Она ожидала уклончивого ответа, какой-нибудь попытки скрыть истину. А он сказал так, будто вопрос вообще лишён смысла. Будто она спрашивает, почему он дышит или пьёт воду. Лираэль постаралась улыбнуться, но губы дрогнули, и в улыбке чувствовалась фальшь.

– Просто… они ведь ценные. Обычно каждый стремится собрать как можно больше. Это же сила.

Кирилл чуть пожал плечами, словно речь шла о камнях, годных лишь на постройку стены.

– Ценные? Для вас, наверное. – Он спокойно перевернул мясо на углях. – Мне хватает.

Эта простая, почти равнодушная фраза пробила в ней ещё одну брешь. Что это вообще может значить? “Мне хватает”. В её мире не бывает “хватает”. Всегда нужно больше… Больше всего! Влияния… Знаний… Силы… Её учили, что жадность – двигатель выживания. А он сидит, спокойно жует мясо, словно не понимая, что держит в руках сокровище. Она попыталась ещё раз, осторожнее:

– Но ведь у тебя их… Много. Я видела. Даже мой дом позавидовал бы такой добыче.

Кирилл на секунду задержал на ней взгляд. И его тёмно-серые глаза, всё такие же спокойные, так и не стали демонстрировать лишних эмоций. Но в этом спокойствии Лираэль почувствовала странное. Он точно замечает её попытки. Не злится, не обороняется – просто фиксирует. Как будто он проверяет не её слова, а её саму.

– А если много, то что? – Наконец сказал он. – Мне их всё равно не съесть.

И снова вернулся к еде, будто разговор был исчерпан. А Лираэль просто замерла, кусок мяса в её руке остыл, так и не дойдя до рта. Внутри всё кипело. Гордость возмущалась, ум анализировал, жадность искала лазейку. Но поверх этого всего нарастал страх – не перед ним, а перед тем, что она впервые не понимала всю эту странную логику происходящего. Её слова, её стратегии, её маска – всё рассыпалось перед его простотой.

Она медленно опустила взгляд в слабый огонь тлеющего костра, стараясь скрыть дрожь своих тонких пальцев. А в голове всё также гремели мысли:

“Он точно что-то скрывает. Или… или он действительно живёт так. Без запасов, без планов, без выгоды. Но как тогда он выжил в этом мире?”

И чем больше она пыталась найти ответ, тем яснее понимала, что этот странный Кирилл не просто хранит тайну. Он – сам одна большая тайна.

……….

Ночь была тяжёлой и тянулась, будто вязким мёдом. Костёр, что ещё днём казался ей последним ритуалом цивилизации, теперь был лишь слабым бликом в глубокой чаше скалы. Тепло от него шло слабо, как от чужого огня. Лираэль же снова не спала. Её глаза то и дело сами собой ловили движение Кирилла. Как он снимает ножны своего ножа… Как кладёт древко копья рядом с шкурой… Как протирает ладонью ладонь, где ещё час назад держал кристалл камня души. Каждый его жест был простой и точный. И в этой простоте был укор для неё. Все её знания сейчас казались громоздкими и лишними даже в тени этого… Человека…

Она снова и снова прокручивала их разговор у костра в собственной голове, будто пытаясь распутать ту нитку, которая вела от камня души к