Жена-беглянка. Ребенок для попаданки - Константин Фрес

А подобран он Иваром.

Ивар знал, на что клюнет король.

…с невероятной любовью?!

— Так что там ваш прииск? Не приносит больше?

Я тяжело вздохнула.

— Приносит, Ваше Величество. Но…

— Но? — с готовностью подхватил король.

— Но я скорее позволю отрубить себе руку, чем преподнесу вам эту дешевую безделицу.

Я остановилась посреди танца.

Вывернула свою руку из руки короля.

И у него прямо перед носом открыла шкатулку, где лежал невероятный рубин.

Король всех Рубинов.

Камень с кулак величиной.

Его я выпросила у земли, стоя на холодной мерзлой траве босиком, долго, на глинистой почве на берегу ручья.

Только когда камень до боли надавил мне в ступню острой вершиной, я перестала просить.

В глазах короля отразилось рубиновое сияние.

— Это… стекляшка? Страз? — произнес король, как зачарованный.

— Да что вы! — возмутилась я. — Это Король Рубинов! Настоящий!

— В чем же тогда дело? — терпеливо осведомился король.

— Дело в Блестящих и в их оценщике, — ответила я, сунув под нос королю свое кольцо. — Красиво?

— Великолепно! — подтвердил король.

— Я знаю. И королеву можно порадовать.

— Но?..

— Но по оценке этих господ, — ядовито ответила я, — это кольцо со стекляшкой. Проще его зарыть обратно в землю. Ваше Величество! Ах, вы можете гневаться на меня. Прикажите меня наказать. Но я не могу преподнести королеве дешевку в три гроша ценой. Это неуважение. И я на это пойти не могу! Мне проще увешаться этими стекляшками, как рождественская елка, чем дарить дешевки знатным господам.

Король долго смотрел на кольцо.

На бумагу, где был описан и оценен камень из кольца.

И его глаза сделались бесцветными от гнева.

— Мерзавцы, — прошипел он, как толстый павлин при смерти, обожравшийся садовых червяков. — Подлецы. Гадюки! Впрочем, я сам виноват. Они узнали наверняка, что вы ко двору не званы, и потому решили, что с вами можно все…

— Наверное, так — смирно признала я.

— Но никто не смеет обесценивать мои сокровища!..

— Конечно, нет, — согласилась я. — Поэтому можете с меня снять все, что пожелаете. И отдать вашей королеве. Думаю, ваш оценщик сможет назвать более внятную цену.

Король с трудом перевел дух.

— Нет-нет-нет, дорогая, — слабым голосом произнес он. — Ваши украшения останутся при вас. Вы их уже носили, вы в них так хороши. Соблазнительны. Так бы и съел!

—Тогда примите новые, — я была неумолима, и Стир подбежал ко мне с ларцом по единому знаку.

Король нервно махнул рукой, и прибежал некий человек, видимо, тоже оценщик.

Он натянул лупу на глаз, но почти тотчас отпал, раскинув руки.

— Это невероятно! — шептал он. — Это лучшее! Я беру это!

— Сколько? — деловито осведомился король.

— Это подарок, — ответила я быстро. — Мои камни и король рубинов. Но оценщику Блестящих их не показывайте.

— Отрубите ему голову, — сказал король.

— О, нет! — воскликнула я.

— Ну да, как-то нелепо, — согласился король. — Вырвите ему глаза.

— Что?! — вскричала я.

— Да, тоже не очень ловко, — смущенно согласился король. — Хорошо. Я погорячился. Сначала этому оценщику отрубите по очереди пальцы. Чтобы он видел. Толку-то в них, если он не может оценивать правильно! А потом выколите глаза. К чему они ему, если он ничего не понимает в прекрасном! Ну и Блестящим отрубите по паре пальцев, на ногах и на руках, по их выбору. Это ведь такая мелочь, нисколько ж не жаль!

— Это больно, — заметила я.

— Я хочу, чтоб им было больно! — ответил король. — Ну, потанцуем?

— Признаться, я давно хотела танцев! — прошептала я. — Даже если вы выпьете из меня всю кровь.

— Кровь пить я не умею, — сознался король. — Но танцевать…

— Кружите же меня, кружите! — ответила я. — До самого утра!

Глава 58

Пока я с королем беззаботно танцевала, пара очень примечательных глаз наблюдала за нами.

Издалека.

На Иваре была надета полумаска, старая, даже старинная, из потертой коричнево-черной кожи, украшенная крупными бриллиантами.

Камни были так стары и так велики, что казались потускневшими стразами.

Но даже эта мера не помешала Роберу в толпе безошибочно отыскать его.

— Так-так, господин Морион, — прошептал он, оказавшись рядом с Иваром. — Слухи о вашей кончине явно преувеличены. А я, признаться, испытал немалое удивление, услышав о ней.

Ивар и бровью не повел.

Не шевельнулся.

Лишь поменял положение скрещенных рук, на одной из которых, прямо на перчатку, был надет перстень из темного старинного серебра с большим круглым камнем-морионом.

— Что вам угодно, — процедил он сквозь зубы.

— Нет, это что вам угодно, — закипятился Робер. — Что вы хотите от бедной девушки?!

— Кого вы тут называете бедной девушкой, — так же неприятно, сквозь зубы, произнес Ивар. — И чем это мое внимание плохо для бедных девушек? Многие из них стали относительно богатыми, когда я ими заинтересовываюсь.

Он цинично усмехнулся, и Робер вспыхнул до корней волос.

— Оставьте ваши пошлости! Меня не интересуют ваши отношения с проститутками!

— Так о каких бедных девушках вы толкуете, — безразлично произнес Ивар, продолжая дразнить Робера.

— Не кривляйтесь! Вы прекрасно поняли, о ком я говорю! О графине Рубин!

Ивар впервые за время их разговора двинулся, оторвал взгляд от фигуры женщины в алом платье, и перевел его на Робера.

— Графиня Рубин — бедная девушка? — насмешливо произнес он. — Тут я бы поспорил. Мне кажется, только что она стала самой богатой из всех присутствующих в зале женщин.

Робер сузил пылающие гневом глаза.

— Прекратите кривляться! — выдохнул он.

— А вы заставьте меня это сделать, — развязно ответил Ивар. Робер начал ему надоедать, и Ивар сделал шаг в сторону, словно пытаясь избавиться от неприятного собеседника. — Можете вызвать меня на дуэль и заткнуть мне рот, скажем, шпагой. Другие меры не действуют. Я — потомственный герцог, я могу говорить что хочу кому хочу, и пожелания всяких мальчиков на побегушках меня интересуют мало.

— Я королевский казначей! — вспыхнул Робер. — А не мальчик на побегушках!

— Именно поэтому, из глубокого уважения к королю, мой нож еще не