Голоса иных миров - Эдуард Сероусов

В 2100 году беспилотный зонд был успешно запущен к HD 40307. В том же году Ева опубликовала свою революционную работу «Когнитивные мосты: Теоретические основы коммуникации с нечеловеческим сознанием», которая стала фундаментом для новой дисциплины – практической ксенолингвистики.

В 2103 году, после получения еще нескольких сигналов от Харра, Глобальный Совет официально одобрил проект «Тесей» – разработку межзвездного корабля с человеческим экипажем для прямого контакта с инопланетной цивилизацией. Ева Новак была назначена главой лингвистической группы проекта.

Последующие годы были наполнены интенсивной работой. Постепенно формировалась команда специалистов, которые должны были отправиться в беспрецедентное путешествие. Разрабатывались новые технологии гибернации, продвинутые системы жизнеобеспечения, квантовые коммуникационные массивы.

Парадоксально, но именно потеря Томаша сделала Еву идеальным кандидатом для миссии. У неё не было семейных связей, которые нужно было бы оставить на Земле. Её жизнь полностью сосредоточилась на работе по установлению контакта с Харра. А её эмоциональная отстраненность, когда-то вызывавшая беспокойство коллег, теперь рассматривалась как преимущество для долгосрочной космической миссии.

В 2112 году, через двадцать один год после первого обнаружения сигнала, началась финальная подготовка к запуску «Тесея». Ева Новак, теперь сорокадвухлетний профессор теоретической и практической ксенолингвистики, была официально назначена специалистом по коммуникации в составе семичленного экипажа.

Ева открыла глаза, возвращаясь из воспоминаний к реальности корабля. Земля осталась позади, превратившись в яркую голубую точку среди бесчисленных звезд. Впереди ждали одиннадцать лет путешествия к системе HD 40307, к цивилизации, коммуникация с которой стала делом её жизни.

Штерн созвал экипаж в главный конференц-зал для первого официального собрания. Семь кресел были расположены вокруг круглого стола, над которым парила голографическая проекция их целевой звездной системы.

– Теперь, когда мы оставили Землю позади, пора обсудить детали нашей миссии, – начал полковник, когда все заняли свои места. – Через сорок восемь часов мы начнем первый цикл гибернации. Большую часть одиннадцатилетнего путешествия мы проведем в анабиозе, с краткими периодами пробуждения для проверки систем и обучения.

Он кивнул в сторону Анны Кригер.

– Доктор Кригер объяснит протокол гибернации и возможные психологические эффекты.

Анна поправила очки в тонкой оправе – жест, выдававший нервозность, которую она тщательно скрывала за профессиональной маской.

– Технология гибернации значительно усовершенствована за последние годы, – начала она. – Но необходимо понимать, что длительные периоды искусственного сна могут иметь психологические последствия. Наиболее распространенными являются временная дезориентация, интенсивные сновидения и эмоциональная нестабильность в первые часы после пробуждения.

Она развернула на голопроекторе схему мозговой активности.

– Во время гибернации ваш мозг не полностью отключается. Низкоуровневые когнитивные процессы продолжаются, включая некоторые формы памяти и сновидений. Это означает, что ваши мысли и воспоминания перед погружением в гибернацию могут влиять на ваши переживания во время сна.

Ева обратила внимание на беспокойство, промелькнувшее на лице Фернандо.

– Насколько… реалистичны эти сны? – спросил бразилец.

– Они могут быть очень яркими, – ответила Анна. – Иногда более реальными, чем обычные сновидения. Это связано с особым состоянием мозга во время гибернации – нечто среднее между глубоким сном и осознанным сновидением.

– Есть ли риск психологических травм? – спросил Ричард, всегда практичный и ориентированный на безопасность команды.

Анна помедлила.

– Теоретически, да. Особенно для тех, кто имеет непроработанные травматические воспоминания или значительный психологический стресс перед гибернацией. Именно поэтому мы проведем специальные подготовительные сессии перед первым погружением.

Её взгляд на мгновение остановился на Еве, и все поняли, о чем она думает. Потеря мужа, даже пять лет спустя, могла представлять риск во время глубокого гибернационного сна.

– Я справлюсь, – тихо сказала Ева, прерывая неловкое молчание. – Моя психологическая подготовка была исчерпывающей.

Штерн кивнул.

– Хорошо. Доктор аль-Фадил, расскажите о роли Гермеса во время гибернации.

Юсуф активировал свою часть голопроекции, демонстрируя схемы нейроинтерфейсов.

– Гермес будет постоянно мониторить ваши жизненные показатели и мозговую активность. Он способен распознавать паттерны стресса или дистресса и корректировать параметры гибернационных капсул соответствующим образом. Кроме того, – он сделал паузу, явно гордясь следующей особенностью, – мы внедрили экспериментальную технологию обучения во сне.

По конференц-залу прокатился заинтересованный шепот.

– Обучение во сне? – переспросила Чжао Линь. – Это научно обоснованная технология?

– Да, – кивнул Юсуф. – Мы адаптировали методы, изначально разработанные для пациентов в коме. Гермес будет транслировать определенную информацию во время фаз гибернации, когда ваш мозг наиболее восприимчив. Не ожидайте, что проснетесь со знанием квантовой физики, если погрузились в сон биологом, – он улыбнулся, – но определенное усвоение информации происходит. Особенно эффективно это работает с языковыми структурами.

Ева подалась вперед.

– Ты имеешь в виду, что Гермес будет транслировать новые данные о коммуникационных паттернах Харра во время нашей гибернации?

– Именно, – подтвердил Юсуф. – По мере того, как наши алгоритмы будут продолжать анализировать имеющиеся сигналы, Гермес будет передавать вам обновленные лингвистические модели. К моменту прибытия ваш мозг уже будет частично адаптирован к их коммуникационным структурам.

Ева почувствовала внезапное волнение. Эта технология могла значительно ускорить процесс установления контакта, позволяя им начать содержательную коммуникацию практически сразу по прибытии.

– Следующий вопрос – график пробуждений, – продолжил Штерн. – Мы будем просыпаться четыре раза в течение путешествия – после одного года, четырех лет, семи лет и девяти с половиной лет. Каждый период бодрствования продлится от двух до трех недель для обслуживания систем, обновления миссии и, что важно, сохранения психологического здоровья команды.

Анна кивнула.

– Эти периоды критически важны для предотвращения когнитивной деградации и эмоционального истощения. Человеческий мозг не предназначен для непрерывной гибернации в течение многих лет.

– А что будет происходить на Земле все эти годы? – спросил Фернандо. – Мы будем получать обновления?

– Да, – ответил Штерн. – Во время каждого периода бодрствования мы будем получать пакет информации с Земли, отправленный с соответствующим упреждением, чтобы компенсировать время в пути. Разумеется, с увеличением дистанции задержка будет расти. К концу путешествия одностороннее сообщение будет идти более 20 лет.

Ева подумала о том, как Земля будет меняться все эти годы, пока они спят в холодных капсулах, движущихся через пустоту космоса. Какой мир ждет их, если они вернутся? Узнают ли они его?

– Есть еще один аспект нашей миссии, о котором мы должны поговорить, – сказал Штерн после паузы, его голос стал заметно серьезнее. – Безопасность. Мы отправляемся к неизвестной цивилизации с неизвестными намерениями и неизвестными технологиями. Несмотря на все наши анализы, указывающие на их мирный характер, мы должны быть готовы к любым сценариям.

Он активировал новую часть голопроекции, демонстрирующую протоколы контакта.

– По прибытии мы будем следовать строгой последовательности действий. Сначала орбитальное наблюдение и дистанционная коммуникация. Никаких физических контактов до полной оценки ситуации. Никаких одиночных действий без консенсуса команды. И абсолютный приоритет безопасности Земли.

Ева почувствовала, как напряглась при этих словах.