Голоса иных миров - Эдуард Сероусов

аналогия, – отметил Гермес. – В действительности, наши квантовые физики высказывали предположение, что коммуникация Харра может использовать квантовые эффекты для мгновенной передачи информации между компонентами их коллективного разума.

Ева продолжала изучать архив, переходя от одного концепта к другому. Каждый открывал новые измерения понимания, заставляя её мозг работать на пределе возможностей, создавая новые нейронные связи для восприятия идей, не имеющих аналогов в человеческом опыте.

Через некоторое время – хотя во сне понятие времени было растяжимым – Гермес предложил перейти к следующему этапу обучения.

– Теперь, когда вы ознакомились с базовыми концептами, давайте попробуем более интерактивный подход.

Окружение изменилось. Архив исчез, и Ева обнаружила себя на поверхности инопланетной планеты. Небо имело странный зеленоватый оттенок, два солнца – одно оранжевое, другое красное – висели над горизонтом. Поверхность была покрыта структурами, напоминающими коралловые рифы, но растущими на суше – сложные, органические формы, пульсирующие жизнью.

– Это предполагаемая реконструкция родной планеты Харра, – пояснил Гермес, материализуясь рядом с ней. – Основана на данных, извлеченных из их сигналов и дополненных экстраполяциями наших экзобиологов.

Ева сделала несколько шагов, ощущая странную упругость поверхности под ногами.

– Это потрясающе. И где сами Харра?

– Смотрите внимательнее, – предложил Гермес. – Они повсюду вокруг вас.

Ева присмотрелась и вдруг осознала, что то, что она приняла за часть ландшафта, на самом деле было живыми существами. Коралловоподобные структуры постоянно двигались, изменяли форму, общались друг с другом через цветовые сигналы, биолюминесценцию и, возможно, другие средства, невидимые человеческому глазу.

– Они… часть экосистемы? – спросила она, завороженная.

– Скорее, экосистема является частью их, – ответил Гермес. – Граница между Харра и их окружением гораздо более проницаема, чем у людей. Они модифицируют среду и позволяют среде модифицировать их в постоянном взаимообмене.

Ева заметила, как некоторые структуры отделялись от основной массы, перемещались к другим формациям и сливались с ними, обмениваясь материалом и, предположительно, информацией.

– Они не имеют фиксированной физической формы, – поняла она. – Их тела такие же текучие, как их сознание.

– Именно так, – подтвердил Гермес. – Что создает фундаментальный вызов для коммуникации. Как общаться с существом, чья физическая форма и когнитивная структура постоянно меняются?

Ева подошла ближе к одной из коралловых формаций. Поверхность структуры начала пульсировать яркими цветами, реагируя на её присутствие.

– Они пытаются общаться со мной?

– В симуляции – да, – кивнул Гермес. – Попробуйте ответить. Не словами, не жестами, а… намерением. Сосредоточьтесь на концепте, который хотите передать, и представьте, как он исходит от вас волнами.

Ева закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на простой идее: «Приветствие. Мир. Дружба». Она представила, как эти концепты излучаются от неё подобно волнам света.

Когда она открыла глаза, коралловая структура перед ней изменила цвет на глубокий синий и начала формировать узор, напоминающий симметричную спираль.

– Они ответили! – воскликнула Ева. – Что это значит?

– Это подтверждение восприятия, – объяснил Гермес. – Они распознали ваше коммуникативное намерение. Теперь попробуйте что-то более сложное.

Ева снова сосредоточилась, на этот раз пытаясь передать концепт взаимного обучения, обмена знаниями. Это было сложнее – не просто эмоция или абстрактная идея, а целый комплекс взаимосвязанных понятий.

Коралловая структура ответила каскадом цветов и форм, постепенно трансформируясь в нечто, напоминающее миниатюрную версию человеческой фигуры, а затем снова в коралл, и этот цикл повторялся.

– Они пытаются представить концепт человека, – предположил Гермес. – Мимикрировать форму, чтобы установить связь.

Ева была поражена. Даже в этой симуляции, основанной лишь на теоретических предположениях, Харра демонстрировали невероятную адаптивность и стремление к коммуникации.

– Это удивительно, – прошептала она. – Они активно пытаются найти общий язык, буквально трансформируя себя для этого.

– И это поднимает интересный вопрос, – сказал Гермес. – Если они способны на такую трансформацию, насколько далеко она может зайти? Могут ли они настолько изменить себя, чтобы стать понятными для нас? И если да, останутся ли они при этом собой?

Ева задумалась над этим вопросом, глядя на пульсирующую коралловую структуру.

– И наоборот, – медленно сказала она. – Насколько мы должны изменить себя, чтобы по-настоящему понять их? Есть ли грань, за которой понимание другого разума требует фундаментальной трансформации собственного?

Гермес смотрел на неё с выражением, которое можно было бы назвать задумчивым, если бы ИИ мог испытывать такие эмоции.

– Это философский вопрос, на который нет простого ответа. Но он может стать центральным для вашей миссии.

Внезапно окружение начало терять четкость, цвета бледнели, формы размывались.

– Что происходит? – встревоженно спросила Ева.

– Ваш мозг приближается к другой фазе сна, – пояснил Гермес. – Мы должны завершить эту обучающую сессию. Но не беспокойтесь, мы продолжим в следующем цикле.

Мир вокруг Евы растворялся, как акварельная картина под дождем. Последним, что она видела, была коралловая структура, принимающая форму спирали ДНК, но с дополнительными элементами, незнакомыми человеческой биологии.

– До следующего раза, доктор Новак, – голос Гермеса затихал вместе с исчезающим миром.

Сны продолжались – иногда структурированные обучающие сессии с Гермесом, иногда хаотичные образы, в которых смешивались воспоминания о Земле, о Томаше, и странные инопланетные видения. Иногда Ева не могла различить, где заканчивались управляемые Гермесом симуляции и начинались её собственные сновидения.

В одном из снов она стояла на вершине горы на Земле, глядя на звездное небо. Томаш был рядом, но его образ постоянно менялся, иногда становясь похожим на светящуюся коралловую структуру Харра, иногда на переплетение линий, напоминающее визуализацию Гермеса.

– Они уже меняют тебя, – сказал Томаш-Харра-Гермес. – Даже во сне, даже на расстоянии в световые годы, сама идея их существования трансформирует тебя.

– Это плохо? – спросила Ева.

– Это неизбежно, – ответил он. – Когда два разума соприкасаются, оба изменяются. Вопрос лишь в том, осознаёшь ли ты эти изменения и направляешь ли их.

Он указал на звезды.

– Смотри, какие они разные. Некоторые большие, некоторые маленькие, некоторые яркие, некоторые тусклые. Некоторые красные, некоторые синие, некоторые белые. Но все они – звезды. Все они следуют одним законам физики, все они состоят из одних и тех же элементов.

Звезды начали двигаться, образуя сложные созвездия, напоминающие нейронные сети.

– Может быть, разум подобен звездам, – продолжил он. – Разные формы, разные проявления, но одна фундаментальная сущность. Может быть, понять Харра – значит увидеть то, что объединяет вас, а не то, что разделяет.

Ева протянула руку к звездам, и они отозвались, меняя конфигурацию, словно реагируя на её мысли.

– Но если мы найдем это единство, – тихо сказала она, – не потеряем ли мы себя в процессе?

– А что такое «себя»? – спросил он, его форма снова меняясь, становясь всё менее человеческой. – Граница между тобой и не-тобой – иллюзия, созданная ограниченностью восприятия.

Ева вздрогнула, узнав те же слова, что сказали ей светящиеся существа в первом сне.

– Но