Не тот год III - Михаил Владимирович Баковец

ко всей остальной европейской швали, пришедшей на Украину ради того, чтобы «поохотиться на русских». Хуже всего представители этой нации вели, когда рядом с ними находились наёмники из США или Англии. Творили такое, после которого финнов перестали брать в плен. Страшнее их были только поляки и латиносы. У последних жестокость была частью менталитета. В их родных крах иначе было никак, если хотелось хоть немного приподняться наверх. Хотя бы чуть выше чернорабочего, чья жизнь стоила меньше доллара. Пшеки же просто изливали свою ненависть за надуманные обиды, накопившиеся за последние четыре века. За свою ими же просранную польским гонором империю, которая в шестнадцатом веке едва не сравнялась с немецкой и русской, которые прогремели в истории.

На миг желание свернуть шеи пулемётчикам опять скакнуло вверх. И в этот момент оба вражеских солдата зашевелились и нервно оглянулись по сторонам, перекинувшись парой коротких фраз. Почувствовали мой взгляд и желание убивать? Думаю, да. Это мистическое явление многие на своей шкуре испытали. Я сам не раз на украинской войне ловил на себе посреди жаркого дня холодный ветерок, словно провалился в свежую яму… могилу. И это не раз мне спасло жизнь.

Если бы не задание, то эти двое обзавелись бы проклятьем. Следов заговор на смерть не оставляет, все подумали бы на болезнь. На какую-нибудь заразу или вообще на мороз, который убил солдат. Но он требует очень много энергии. А её я не готов тратить с первых шагов. Недаром использую сейчас обереги, а не чары. Мне ещё чуть позже делать новые побрякушки для Сашки, когда выдохнутся используемые нами.

Оставив парочку врагов радоваться второму рождению, мы с Панкратовым двинулись по ходу сообщения. Потом потопали по тропинке, ведущий в глубь позиций. По ней дошагали до двух землянок. Рядом с ними прохаживался в потрёпанном тулупе часовой. Если сверху он утеплился хорошо, то вот снизу… В кожаных сапогах пусть, скорее всего, и на пару портянок финну было очень холодно. Он постоянно притоптывал и постукивал сапогами друг о друга. Мы эти звуки услышали ещё в траншее.

— Какие-то они здесь непуганные, — заметил я.

— Бои замерли. Наши их сейчас особо не беспокоят, сами переводят дух, — ответил Сашка. — Вот и финны расслабляются.

Через несколько километров мы наткнулись на замаскированную стоянку танков. На белёных стальных боках чернела свастика. Мне так и захотелось сначала плюнуть на неё, а потом взорвать ко всем чертям технику. Между танков неторопливо прохаживались двое солдат. Один был в ушанке и шинели. Второй в кепи с меховой оторочкой и в толстой куртке или бушлате. Оба в сапогах. У каждого на груди висел «суоми».

Кстати, танки оказалась сплошь нашими. БТ, Т-26, Т-28 и один КВ-1. Всего их здесь мы насчитали двадцать штук.

— Трофейные. Финны ещё в Зимнюю войну наши захваченные танки ставили в строй, когда мы все их собственные повыбивали, которые им британцы поставляли, — сообщил мне товарищ. — Правда, танкисты из них те ещё. Из сопли пуля и та лучше. Зато как солдаты неплохи, в смысле, в индивидуальном плане. Но только в лесах и сопках. Прямого столкновения не выдерживали. Без численного превосходства почти никогда не атаковали.

— А кукушки? Снайпера на деревьях? — вспомнил я кое-что про ту войну. Историй про советско-финскую войну в будущем ходило столько, что даже не все историки могли с ходу выцепить из них правду. — Слышал про них, что самыми опасными стрелками были. Народу перебили очень много. Наступление даже вроде бы останавливали.

— Бабкины сказки, — отмахнулся от моих снов Панкратов. — Снайпер на дереве — это смертник. Раз-два выстрелит и всё — увидели голубчика. А дальше уже по нему взвод так засадит, что вниз уже труп падает.

— То есть, их не было?

— Почему же, были. Но мало и стреляли редко, только когда были твёрдо уверены, что им за это ничего не будет. Они же не фанатики менять свою жизнь за жизнь одного-двух наших бойцов. Поэтому поджидали небольшие группы, которые точно не станут их преследовать. Чаще снайперы действовали с земли, вместе с основным подразделением или со специально подготовленной лёжкой-берлогой, которую в упор не увидишь. А так в основном на деревьях сидели наблюдатели. Вот их было почти не заметить. Ну и ещё по радио и в газетах финны очень нахваливали своих снайперов-кукушек. Нагнетали обстановку и поддерживали дух у своих граждан, — а потом резко сменил тему. — Слушай, Андрей, не хочу этим гадам оставлять кавэ. Давай что-то с ним сделаем?

— Мы так до станции все заговоренные гранаты потратим, — хмыкнул я.

— Так ведь на дело же.

В танк полез сам Сашка. Несколько минут возился внутри. Вскоре вернулся ко мне.

— Положил эфку рядом со снарядами. Пошевелят — и взрыв. Если повезёт, то боеукладка рванёт тоже, — сказал он. А затем показал небольшую брезентовую сумку. — А это трофеи. Тут у них гранаты.

— Потом посмотрим, — ответил я. — Уходим. А то вон уже часовой в нашу сторону топает.

То, что мы тут наследили, было малозначительной ерундой. Вокруг танков и без нас финны натоптали так, что сам Дерсу Узала предпочёл бы пустить себе в лоб пулю, чем попытаться расшифровать отпечатки ног. К тому же мы с Панкратовым ходили в валенках, чьи невнятные отметины на снегу не имели столь выраженных отпечатков подошвы сапог.

До рассвета мы вышли к железной дороге. Действие оберегов к этому времени уже закончилось. Во время привала Сашка наблюдал за «чугункой», а я творил. Так как время и ресурсы были ограничены, то соорудил всего две волшебных побрякушки. Обе на отвод внимания.

В отличие от дорог на оккупированных немцами территориях СССР у финнов график движения был куда менее насыщенным. Гитлеровцы гнали в час по эшелону к фронту. И не менее трёх в сутки с передовой в тыл — с ранеными, техникой и прочим. Финны же за три часа только один состав переправили в сторону своих войск на линии соприкосновения, и один за пять часов с передовой. Последний состав состоял из двадцати восьми вагонов и платформ. Он вёз всё в кучу: раненых, повреждённую технику, орудия, даже крупную тару от боеприпасов и мешки с каким-то тряпьём. В один из таких вагонов с тряпками мы забрались с Панкратовым прямо на ходу. Поезд следовал в нужную нам сторону — на станцию, выбранную в качестве цели рейда. Так мы не только ускорили дорогу, но и отдохнули после ночного марш-броска.

В вагоне я внимательно осмотрел свои первые финские трофеи. В брезентовой сумке, взятой Панкратовым