До начала всех начал - Василий Головачёв

Благодаря потере деревьями листвы лес просматривался до стометровых глубин, и образовался великолепный графический пейзаж: на белом покрывале – частокол чёрных и коричневых стволов, кое-где перемежавшийся белыми берёзовыми линиями.

Испанка, и она же метаморф по рождению, не имеющая определённых биологических родителей, быстро привыкла к жизни в российской глубинке. Родители Антона предложили паре поселиться в посёлке Нелидово в пяти километрах от Белгорода, сами переехали к родичам старшего Лихова в Гомель, и теперь молодые, совершив обряд венчания (настояла мама Антона), жили в небольшом деревянном коттеджике, имеющем полтора этажа и четыре комнатки, не считая светлицы и кухни.

Прошло два месяца после возвращения корвета «Поиск» из экспедиции к изумительному «хвосту артефактов» в созвездии Павлина, где столкнулись интересы российских космолётчиков, чакистов (служащих ЧАК – частных археологических компаний), роботов Древних и строителей системы звёзд и планет, покинутых во время всегалактической войны. За это время Антон успел смотаться к Великой Стене Геркулеса, где была обнаружена разрушенная почти полностью база джиннов, а Олеандра устроилась на работу в ЦЭАР – Центр эффективного альтруизма России, расположенный в Екатеринбурге на месте бывшего Ельцинцентра ещё в две тысячи двадцать восьмом году и проработавший ровно девяносто пять лет.

Разумеется, смена вывески – Ельцинцентр на Центр эффективного альтруизма – вовсе не означала смену стратегии тех, кто стоял за созданием таких Е-центров по всей России. Заявив о развитии движения «эффективных западных альтруистов», возникшего, естественно, в Оксфорде под эгидой британской разведки, создатели памятника «величайшему президенту всех времён и народов» Ельцину (а на самом деле – рушителю могучей империи, проклятому навеки преданными им соратниками и жителями страны) не успокоились и ещё долго пытались влиять на умы россиян ложной историей «божественного политика». Лишь ближе к середине двадцать первого века пятая либеральная колонна внутренних врагов России была побеждена, и Центр преобразился. Теперь это был своеобразный музей и институт политики, на всех уровнях просвещавший молодёжь о пути России в мире вечно воюющего с ней Запада.

Антон никогда прежде не интересовался внутриполитическими дрязгами родного государства, поэтому с интересом следил за изменением мировоззрения испанки, воспринимающей западный образ жизни как нечто вечное и незыблемое. К счастью, никаких политических или социальных пристрастий у дважды мисс Вселенной не было, и она легко вжилась в бытие страны и народа, о котором знала лишь по пропаганде давно деградировавшего населения Европы и Северной Америки.

После того как отец Антона вдруг предложил будущей невестке помочь с устройством социального статуса и развернул веер специальностей, где она могла бы стать полезной обществу, Олеандра сама выбрала ЦЭАР. И после короткого невербального обучения: нейрокортикальное нелинейное программирование, расширение памяти, история народов России – она не только выучила русский язык, но и усвоила навыки преподавания испанского танцевального искусства. В Испании она училась на корректора пластики женской походки и то же самое начала преподавать в Екатеринбурге. Она и поведала Антону, ещё не мужу, но уже обручённому с ней, о том, чем нынче занимается бывший помпезный Е-центр, благодаря носителю имени которого едва не была полностью разрушена Россия.

Впрочем, майору кос-спецназа деятельность самого ЦЭАР была до лампочки. Главное, что Олеандра почувствовала вкус к жизни после всех страшных событий с захватом её Гюлербеем и ко всему относилась с замечательной восторженной наивностью.

Вообще-то, гуляли они по парку возле дома не часто. Служба в Центре экспериментального космического оперирования не оставляла Лихову ни одной свободной минутки, и по утрам, чтобы активировать организм, он вместо утренней гимнастики чаще прибегал к пятиминутным аватар-прогулкам в виртуале, включая личный роблокс, разворачивающий гарнитуры цифровой реальности. Долгая практика осознанности виртуала и способность подключаться к компьютерам напрямую, без клавиатур, позволяла ему обеспечивать должный уровень физической активности, стимуляции и симуляции. Он и Олеандру обучил этой практике совместимости реального с нереальным, в результате чего они могли поддерживать «запутанную» пси-связь меж собой, даже находясь на разных планетах.

Так как двадцать первое ноября выпало на субботу, после прогулки пара собиралась слетать в Белгород позавтракать, и в этот момент Антону позвонил приятель Марцин Паровски, начальник отдела Дубненского института ксенолингвистики.

– Привет, Антоша, – сказал появившийся в фокусе альпин-рации белоголовый лингвист; видел его только Лихов, поскольку мобильный чип воссоздавал облик абонента прямо в мозгу. – Знаешь, что мы обнаружили в Реестре?

– Библиотеку Ивана Грозного, – пошутил Лихов.

– Один файл содержит интересное упоминание о существовании Зародыша Жизни, а находится он возле какой-то из звёзд Щита.

– Давай поговорим об этом вечером, мы гуляем.

– Так ты ещё не знаешь о своём назначении?

Антон покосился на раскрасневшуюся Олеандру, пытавшуюся слепить снежок.

– Сообщили.

– Рад?

Антон пожал плечами. Речь шла о новом задании, которое ему предстояло выполнять начиная с сегодняшней ночи.

– Обычная работа.

– Ну не такая уж обычная, в Щите действительно запрятана какая-то тайна. Время у тебя есть?

– До шести часов я абсолютно свободен. Потом сбор в Плесецке.

– У меня для тебя два сюрприза, хочешь, обрадую?

– Целых два? Не слишком ли много?

– Подскакивай ко мне в Дубну, покажу.

– Сбрось на скан.

– Нет, дружище, это надо видеть.

Антон постарался спрятать досаду.

– Хорошо, приеду с Олей через час.

– Жду. – Изображение ксенолингвиста пропало.

Олеандра наконец слепила снежок, запустила в него, и Антон нарочито подставил голову. Снег рассыпался, попал за воротник куртки, и Олеандра прижала ладошку ко рту.

– Ой! Прости!

Он со смехом подскочил к ней, обнял, покрыл лицо девушки поцелуями, закружил.

– Всё отлично, миссис Перес, кидаешь снежки так, словно здесь и родилась.

– Я теперь не Перес, а Лихова.

– Чему я очень рад! Мне позвонил друг, а так как делать нам нечего до самого отлёта, полетим к нему. Он обещал показать аж целых два сюрприза.

– Как скажете, товарисч Лихов!

– Не товарищ, а муж!

Она засмеялась, и, обнявшись, они зашагали к дому.

* * *

Институт ксенологии и инопланетных культур в Дубне занимал два здания на берегу реки Тоенки. В одном располагался мощный гиперслоппер Светогор (искин на основе квантовых компьютеров), во втором – собственно аналитический центр, обрабатывающий все потоки данных, поступавших от разведслужб и специальных учреждений, в том числе по защите информации.

Отдел, трудившийся над расшифровкой Реестра Мёртвой Руки, добытого Копуном, занимал левое крыло второго этажа здания, формой напоминающего морскую волну. Марцин, одетый в серо-жёлтый уник офисного класса, встретил гостей в зале метро под зданием, с восторгом полюбовался Олеандрой, галантно поцеловал ей руку и повёл пару на второй этаж.

Антон уже наведывался к мудрецам ксенолингвистики во времена присутствия