До начала всех начал - Василий Головачёв

на Земле Дарислава Волкова и не заметил в интерьере лаборатории никаких изменений. Здесь у шести виомов по-прежнему работали шесть операторов разных научных школ, не считая Паровски, а цифранж помещения, занимавшего площадь около восьмидесяти квадратных метров, выбирался на рабочий день (ночь) хозяином комплекса. На сей раз лингвисты работали в «настоящем ледяном гроте», подобном тем, что были найдены подо льдами Антарктиды. Слов нет, зрелище великолепное, и Олеандра, не ожидавшая увидеть такой пейзаж, залипла на нём, с интересом разглядывая сверкающие наплывы, откосы, сталактиты и сталагмиты.

Марцин подвёл гостя к своему рабочему модулю, связывающему его со многими институтами ксенологии и археологии и создающему по воле владельца любой уголок Солнечной системы.

– Садись.

Антон послушно занял его место.

– Подключайся.

– Разве твой софт не настроен на персон-аккаунт? – Имелось в виду, что операционный комплекс подключён к пси-матрице владельца.

– Я настроил его на тебя. Смотри файл «Щит».

Антон мысленно развернул файл и несколько минут изучал содержащиеся в нём сведения. Потом вскинул глаза на Паровски, наблюдавшего за ним со снисходительностью старшего брата.

– Проверено?

– Насколько это возможно.

– О чём вы? – полюбопытствовала Олеандра, перестав озираться.

– В созвездии Щита происходит что-то странное. В Реестре Копуна обнаружено упоминание, что в одной из двух систем созвездия таится некий Зародыш Жизни, но что это такое, никто не знает.

– Матрица Жизни, – веско произнёс Марцин. – Так мы восприняли ментальное насыщение пакета.

– Что это значит?

– В найденном файле упоминается некий прорыв в нашу Вселенную информационной ДНК прежней материальной системы, которая и породила Большой Взрыв. Но об этом нам лучше поговорить без спешки. Главное, что в Щите торчит это самое Нечто, Зародыш или Матрица, название не важно, и ты можешь его отыскать.

– У тебя слишком хорошее мнение обо мне.

– Но ведь ты летишь в этот радиант? Вот тебе и флаг в руки!

– Спасибо.

– Не за что, – расшаркался Марцин, не забывая поглядывать на Олеандру, безупречная и при этом «не дополненная биотехнологиями» красота которой действовала на него возбуждающе.

Впрочем, в этом он был не одинок, о чём мимолётно (и с удовольствием) подумал Антон: все мужчины-операторы лаборатории (их было четверо) посматривали на гостью, забывая о работе.

– А теперь ещё сюрприз. – Марцин вытащил из ящика операционного стола сверкнувший платиной предмет, подал Антону. – Не урони!

Лихов действительно едва не выронил необычной формы статуэтку, весившую по крайней мере килограммов пять.

– Оп! Что это?!

– Покрути.

Антон со всех сторон рассмотрел статуэтку, больше всего напоминавшую карикатуру на толстопузого монгольского божка и одновременно похожую на лягушку, хвостик которой заканчивался настоящим скорпионьим жалом. При повороте на живот этот острый крючок опускался, словно лягушкоскорпион оживал и обрушивал жало вниз. Антон едва успел отклонить большой палец, чтобы жало не пронзило его насквозь.

– Это что ещё за кошмар?!

– Моя сестра работает в археобанке в Братиславе, и ей подарили несколько вещиц, изъятых у чёрных археологов, которые, кстати, привезли клад артефактов с планет Щита. Несколько таких мелких скульптурок словенцы умудрились оставить себе.

Антон недоверчиво покачал головой.

– Это же вещдоки, каким образом твоим словенцам удалось изъять их у археоворюг и у полицейских?

– Человеческий фактор! – весело ухмыльнулся Паровски.

– Странная штуковина.

– Мы просветили её – внутри целая наноструктура, похожая на галактику. Но что это такое на самом деле, пока не поняли. – Он отобрал статуэтку у Антона и протянул Олеандре. – Дарю!

– Не сходи с ума…

– Отстань, это не тебе.

– Но ведь ему цены нет!

– Таких нэцкэ расползлось по Системе не менее сотни, и у нас осталось ещё две.

– Что такое «нэцкэ»? – спросила девушка.

– В переводе с японского – «прикрепление к основному». Японцы носили одежды, не имеющие карманов, и подаренные им статуэтки и вещицы женщины вынуждены были носить в широких рукавах кимоно, а мужчины – как брелоки. В средневековой Японии нэцкэ были в ходу.

– Но мы не в Японии…

– Можете называть их «инонэцкэ», – засмеялся Марцин. – То есть «инопланетные нэцкэ».

– Инонэцкэ – некрасиво, – проговорила Олеандра.

– Да? – удивился Марцин. – Это аббревиатура…

– Не по-русски.

Антон засмеялся.

– Согласен.

– Вы филолог?

Олеандра смутилась.

– Она испанка, – сказал Антон, – но у неё идеальный филологический слух.

– Можете назвать этот артефакт иначе. Но вообще-то, их называют «конэцкэ», – сказал Марцин. – «Космическое нэцкэ». А вы как бы назвали?

Олеандра смутилась ещё больше, совсем по-девчоночьи.

Антон со смехом обнял девушку.

– Не стесняйся.

– Пусть будет конэцкэ.

– Ладно. – Антон отобрал статуэтку у подруги. Показалось, что найденный чёрт-те где артефакт посмотрел на него как кошка. – Конэцке так конэцкэ. Подарок что надо, не знаю даже, чем тебя отблагодарить.

– Привезёшь сувенир из своих странствий.

– Замётано.

Антон ещё раз взвесил «космическую нэцкэ» в руке.

– Тяжёлая, не из золота?

– Уплотнённый углерод.

– И ничего внутри?

– Я только что говорил, нечто похожее на интерференционный узор в форме галактики. Но Стратег не обнаружил в нём скрытой инфы.

– Может быть, это и есть то самое Зерно Жизни, что привезли чёрные копатели?

– Матрица.

– Ну, матрица.

– Нет, опять-таки основываясь на анализе композиции искинами, можно почти со стопроцентной вероятностью утверждать, что это просто безделушка, скульптурка, возможно, малая копия какого-то разумного зверя из глубин космоса.

– Разумного зверя?

– Вспомни, что говорил Шапиро: космос до нас осваивали преимущественно хищные виды разума. Жестокая, смертельная конкуренция помогала им прогрессировать. – Марцин издал смешок. – До поры до времени. Именно такие цивилизации никогда не доживают до божественного развития, уничтожая конкурентов и себя. Что мы сейчас и наблюдаем – одни следы войн. Ни Драконы Смерти не уцелели, ни создатели джиннов и моллюскоров, ни полулюди с планеты-бублика, создавшие Копуна. А человечество переняло от Драконов все их пагубные привычки ДНК.

– Но ведь мы не уничтожили сами себя? – робко заметила Олеандра.

– Всё впереди, – радостно обнадёжил её лингвист. – На наших глазах на смену человеку-зверю приходит нечеловек-зверь. Я бы даже сказал – монстр!

– Кто?! – округлила глаза девушка.

– Планетарный искусственный интеллект! – произнёс Паровски голосом глашатая.

Олеандра поёжилась, с испугом глянув на спутника.

Антон успокаивающе сжал её пальцы.

– Марек преувеличивает. Так я забираю лягушку?

– Не обижай дракончика, – осклабился Марцин. – Может, это и в самом деле изваяние какого-то разумника или вообще той самой Матрицы.

– Ох и воображение у тебя, лингвист!

– Так ведь нам, ксенотикам, без воображения никак.

Антон встал.

– Скачай мне файл по Щиту.

– Минуту.

Марцин занял кресло, повозился с виртуальной клавиатурой, протянул Лихову флэш-булавочку.

– Пошли, провожу.

Попрощались у кабины метро, и пара убыла из Дубны в Белгород.

На Олеандру снизошла благодать задумчивости, и она то и дело посматривала на карман куртки Антона, оттягиваемый фигуркой конэцкэ.

Такой она была и при расставании в пять