Лихо. Игла из серебра - Яна Лехчина

– Надо же. – Она впилась ногтями себе в ладони. Она не представляла, как раньше могла столького не замечать. Всё всегда лежало на поверхности. – Наверное, тебе было очень забавно за мной наблюдать.

– Нет, – возразил Лале. – Забавно мне не было.

Ольжана почти перестала ощущать тяжесть в груди. Привыкла. А может, чары просто прожгли её насквозь – всё равно внутри ничего не осталось.

(Спросила себя: почему она не плачет? Лучше заплакать, иначе совсем страшно.)

– Ольжана…

Она зажала уши ладонями. Хотела завопить: перестань! Перестань произносить её имя – вкрадчиво, с хрипотцой, так, как раньше, когда она думала, что дорога ему.

– На вас мои чары. – Лале кивком указал ей на грудь. – Мне… не хотелось бы, чтобы вы убежали. Сами понимаете…

«Почему я должна тебя понимать?!»

– Я сниму их. Вам станет легче. – Он раскрыл ладонь, и между пальцами зазмеились блестящие нити колдовства. – Я не собираюсь привязывать вас к себе чарами, как собаку, но при этом не могу допустить, чтобы вы сообщили обо мне Драга Ложе. Поэтому – простая клятва. Безболезненная.

Прошлая клятва стоила Ольжане восьми лет жизни.

– Поклянитесь, – попросил Лале, – что никому не расскажете и не напишете обо всём, что сейчас услышали от меня. Колдовское послание тоже не пошлёте. И никак не дадите знать, что я связал вас этой клятвой.

Ольжана ощерилась.

– Что, если не соглашусь?

Лале вздохнул.

– Мне нужно покончить с Йоваром, и всё. Осталось совсем немного. Потерпите меня чуть-чуть – и вы будете свободны… Улетать вам, конечно, не советую: иначе не смогу защитить вас от чудовища. Да и раскрыть меня вы не сможете.

– Что, если не поклянусь? – повторила Ольжана с неожиданным вызовом. – Ты убьёшь меня? Отдашь своей клыкастой твари?

– Ольжана…

– Или заставишь мои конечности иссохнуть? – Сцепила пальцы. – Зачем тянуть?

– Конечно, я вас не убью. – Лале поднялся. – Я сожалею обо всём, что произошло с вами. И… – Прикрыл глаза. – Это прозвучит странно… Особенно сейчас. Но вы ведь понимаете, что я к вам неравнодушен. Я не хочу, чтобы вы мучились эти последние недели. – Указал на пятно у неё на груди. – А с такими чарами вы точно будете мучиться.

– Чтобы я не мучилась, тебе достаточно самому всё закончить.

– Ольжана… – Он наклонился к ней. – Всё зашло слишком далеко. Вы ведь знаете Йовара. Вы знаете, на что он способен – хотя, может, и не так хорошо, как я. Он заслуживает смерти. – Помедлил. – Впрочем, я тоже. Но не раньше, чем доведу дело до конца.

Махнул в сторону двери.

– Всё вообще не слишком просто. Вы поняли, кто послал этих ребят?

– Какая теперь разница? – буркнула Ольжана. – Какой-то тачератец.

– Это пан Авро. – Лале ловил её взгляд, но теперь Ольжана старательно на него не смотрела. – Он догадался, что я – это я.

– И захотел тебя убить.

– Вряд ли. – Лале принялся ходить перед ней в одну сторону и другую. Ольжана сравнила: как рыскающий волк, припадающий на калечную лапу. Почему же она раньше не замечала, сколько в нём волчьего? – Думаю, пан Авро понимает: чтобы убить меня, нужно потратиться больше, чем на двух дурно вооружённых наёмников.

Ольжана угрюмо молчала.

– Он хотел, чтобы я раскрыл себя, – продолжал Лале. – Собственно, что и произошло. Но только вы увидели, как я колдую… Конечно, могло быть больше свидетелей.

– Если бы ты не увёз меня в леса.

– Если бы я не увёз вас в леса. – Он опять остановился перед ней. Приподнял руку, и лоскуты чародейской клятвы переползли ему на ладонь. – Давайте не затягивать с этим, хорошо?

Ольжана стиснула зубы.

– Просто скажите, что клянётесь, и я оставлю вас в покое.

Тяжесть на груди стала ощутимее.

– Ольжана, я всё равно не дам вам рассказать обо мне. – Его лицо напротив – снова – как в тумане. – И я не хочу причинять вам боль.

«Да сколько ты уже причинил!»

– Да вы и сами, – продолжил, – не согласитесь ходить за мной след в след.

Грудь запылала. Ольжана задышала поверхностно и часто, но от нехватки воздуха перед глазами потемнело.

– Ладно, – проскрипела она. – Клянусь.

Как и много лет назад, слово сорвалось с языка, будто и не слово вовсе, – горячий камень.

Тяжесть тут же исчезла, и Ольжана жадно втянула в себя воздух, показавшийся живительно-прохладным.

Лале снял с пояса бурдюк с водой и протянул ей. Ольжана злорадно заметила, что лицо у него сейчас было такое, что краше в гроб кладут, – бледное, заострённое.

– Это всё, – сказал Лале. – Всё. Больше никакой боли. Никакого страха. Я вам обещаю.

Ольжана мазнула взглядом по бурдюку, но брать не стала.

– Я… – Лале запнулся. – Мог бы объяснить вам больше. Понятнее. Как-нибудь потом. Если вы захотите меня выслушать. Чтобы вы не думали, что мне в радость калечить людей и измываться над вами.

Ольжана велела себе: молчи. Лучше лишний раз не раскрывать рот при человеке, который без труда убил двоих мужиков и чуть не задушил её чарами. Но впервые в жизни ей захотелось причинить кому-то боль. Она жаждала этого так же сильно, как вчера жаждала поцелуев и нежности, и если телесную боль она причинить не могла… Что ж, выбор был невелик.

Она дёргано улыбнулась.

– Хочешь оправдаться?

Лале даже не успел ей ответить.

Ольжана стиснула кулаки и вдавила их в лавку.

– Какой же ты подонок. – Окинула Лале ненавидящим взглядом. – Какой подонок… Жаль, что Йовар не добил тебя тогда.

Лале замер.

Медленно качнул подбородком.

– Оставайтесь спать здесь, – сказал он. – Я переночую в кибитке.

Он вышел, больше не говоря ни слова, и запер за собой дверь.

Глава II

Волки и овцы

Следующие дни Ольжана только и делала, что лежала в кибитке и отрешённо смотрела наверх. Она с трудом заставляла себя выйти на привалах, чтобы размять ноги, а некогда обычные вещи – купание или стирка – теперь требовали недюжинных сил.

С того злополучного дня Ольжана перестала и разговаривать с Лале, и вести любые совместные дела. Поначалу Лале желал ей доброго утра и пытался начать беседу, но быстро понял, что ничего этим не добьётся, и с тех пор держался на расстоянии. Просто оставлял для Ольжаны еду, которую готовил, – (Ольжана, разумеется, ничего не просила), – и ночевал снаружи, а не на соседней лавке. Лето уже не было тёплым настолько, чтобы безмятежно спать на земле, и раньше бы Ольжана никогда не позволила такому случиться, но теперь ей было всё равно. Пусть спит где хочет, если решил не заезжать на постоялые дворы. Видимо, сейчас Лале думал: