Миссия на Минерву - Джеймс Патрик Хоган

втянули ни во что из этого. Единственное, что может все испортить, насколько я слышал, это принц Фрескель-Гар, который годами ревновал своего отчима к трону. Он звучит отвратительно. Он мне не нравится. Это его фракция сделала такое большое дело из этой догмы централизации-командования и изначально направила Персамон на путь милитаризованной конфронтации. Но вот я снова становлюсь серьезным и политическим, и я знаю, что ты можешь выдержать только определенное количество.

Как жизнь на базе? Похоже, ты заводишь интересных друзей, даже если они могли бы заниматься более интересной деятельностью. Поздравляю с повышением, хотя, честно говоря, я все еще легче представляю тебя в мехах и зимних ботинках, смеющимся с Барканом и Куаром, падающим из рангата или ворующим печенье с кухни Оприла, чем носящим форму, кричащим на новобранцев или носящим оружие.

Когда ты снова собираешься в отпуск домой? Передай привет от меня твоей матери и отцу, а также твоему брату, когда ты это сделаешь. О, и тот гигантский электрический гаджет, который твой друг из Солнека прислал, прибыл как раз перед тем, как я уехал сюда. Передай ему большое спасибо. Он в удивительно хорошем состоянии. У меня не было возможности рассмотреть его поближе, но я займусь им, когда вернусь. Выглядит интересно.

Ну, вот и все на сегодня, Клес. Я тороплюсь во время перерыва и скоро должен буду уйти. Будь осторожен. Я так надеюсь, что эти предзнаменования сбудутся, и что все изменится к лучшему, прежде чем ты попадешь в настоящую опасность. Вся моя любовь, как всегда (но ты и так это знал),

Навсегда, Лаиша

Клес допил остатки кружки, вернул письмо в карман и несколько минут сидел, размышляя о прочитанном. Затем он встал, поставил кружку на поднос, предназначенный для использованной посуды, и пошел к двери. Снаружи он остановился, чтобы полюбоваться видом отрядов, сменяющих друг друга на плацу, механиков, работающих над двигателем в открытых дверях грузового депо, сержанта, подсчитывающего коробки, сложенные перед интендантским магазином. Детей-церианцев обучали бездумно убивать и калечить детей-ламбианцев, которых они никогда не встречали и которые не причинили им никакого вреда. Как все это произошло? Чем больше он пытался читать истории и политические обличения, тем лучше он мог следовать неотвратимой логике деталей, но терял из виду какой-либо скрытый смысл. Как было бы замечательно, если бы то, частью чего была Лаиша, оказалось началом развязывания всего этого идиотизма и возвращения Минервы на путь, с которого она никогда не должна была сходить. Но нет... Мысль была слишком важной, чтобы поддаваться эмоциям, надеясь на слишком многое, если она ошибается.

И кроме того, у него было меньше получаса, чтобы подготовиться к смене супервайзера у главных ворот. Он поднял воротник до подбородка и быстро направился обратно к своей хижине.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Генерал Гудаф Ирастес, заместитель командующего Полка принца Королевской гвардии Ламбии, не знал, кто были эти иностранцы, откуда они прибыли и как они вступили в контакт с принцем. Они носили странную, диковинную одежду, которая напоминала какую-то тунику летчиков, а их речь, хотя, казалось бы, и происходила из Ламбии, была едва узнаваема. Но Ирастес придерживался простого, прагматичного взгляда на жизнь. Когда ему казалось, что ему нужно узнать больше, он узнавал. В то же время он просто следовал приказам. И ему было приказано отправиться с лидером депутации, которая вступила в контакт, которого звали Вайлотт, обратно на базу, которую они где-то основали, и сопроводить их вождя обратно на встречу с Фрескелем-Гаром в Дорджоне, его оплоте в Ламбии.

С Ирастесом был отряд из двух офицеров и восьми солдат. Вайлотт и четверо из прибывшей с ним делегации должны были их сопровождать, в то время как остальные четверо остались в Дорджоне с образцами оружия, которые они привезли. Было понятно, что их держат в качестве заложников, чтобы обеспечить хорошее поведение, хотя никто не был настолько неделикатным, чтобы сказать об этом. Ирастеса заинтриговало то, что, казалось, было коммуникационными аксессуарами, которые иностранцы носили на запястьях и поясах, а также их личное оружие. Они казались чрезвычайно продвинутыми, совершенно незнакомыми. Он надеялся, что это не было типичным для церианской работы, которая велась и о которой он никогда не слышал. Если это было так, то последствия были тревожными. Неудивительно, что Фрескель-Гар был очень заинтересован в оружии. Ирастес задавался вопросом, не работает ли он над какой-то сделкой с ренегатской церианской группой, имеющей доступ к разработкам, которые держались в секрете.

Следуя указаниям иностранцев, ламбийский летчик перевез смешанную группу через холмы к югу от Дорджона, а затем через плато к диким уступам и складкам, образующим восточное основание Прибрежного хребта. Ирастес не мог себе представить, откуда иностранцы могли появиться в этом направлении. Предположительно, они отправились в Дорджон на собственной машине, которая также удерживалась где-то там вместе с заложниками; но спрашивать было не его дело.

С панели второго пилота раздался входящий вызов, на специфическом языке иностранцев. Ирастес смог разобрать что-то похожее на «… опознать…», но остальное было утеряно. Второй пилот огляделся в поисках направления. Уайлотт кивнул ему, взял микрофон и вступил в короткий диалог. Очевидно, иностранцы следили за ламбийскими частотами передачи. Помощник Уайлотта, который помогал с навигацией, похлопал пилота по плечу и сделал жест рукой, чтобы указать на большой выступ скального уступа впереди, выступающий со стороны крутого хребта. «Там… Вокруг, да? Потом вниз. Видишь где».

Крутой поворот вокруг обочины привел их к каньону, который внезапно открылся внизу. В нем лежал самолет, непохожий ни на что, что Ирастес видел раньше, как, казалось, было в случае со всем остальным, что было связано с этими иностранцами. Он был тускло-серого цвета, изогнутый и луковицеобразный, расширяющийся на хвосте в два коротких крыла, которые казались невозможно маленькими для его размера, каждое из которых заканчивалось вертикальным стабилизатором, простирающимся сверху и снизу. Ирастес оценил его размерами примерно как военный штабной транспорт или небольшой коммерческий авиалайнер. Снаружи стояли фигуры, наблюдавшие, как снижался ламбийский летательный аппарат. У самолета были знаки отличия на крыльях и боках, как увидел Ирастес, когда они приближались для приземления. Но это были не церийцы.

Летательный аппарат приземлился; член экипажа открыл дверь и выдвинул трап. Уайлотт вышел с двумя иностранцами, дав знак Ирастесу и его группе следовать за ними, в то время как остальные из летательного аппарата сомкнулись позади. Иностранцы снаружи были вооружены, но несли свое оружие на плечах. Они повернулись, чтобы вместе с прибывшими двинуться обратно к ожидающему их кораблю. Очевидно, путешествие еще