Миссия на Минерву - Джеймс Патрик Хоган

было за пределами Фрескеля-Гара. Однако ему было ясно, что они обладают оружием огромной мощи; и даже если запасы будут ограничены, или если Ламбия не сможет поставлять материалы для эксплуатации и обслуживания оружия, знания, которыми обладают эти пришельцы, могут иметь неизмеримую ценность.

Заместитель Фрескеля-Гара, граф Рорвакс, который добился определенного прогресса в понимании речи пришельцев, перевел слова их лидера, грозного чернобородого человека по имени Брогильо. «Ты… я думаю, он имеет в виду в этом мире… не знаю… Войну. Организацию войны… Планы и проекты, да, и несколько… щенячьих снимков? Стычек. Но что насчет… я не совсем понимаю… умов людей? Что насчет… того же слова. Я думаю, это означает формирование страны, государства, я полагаю… в, не уверен… может вести войну? Мы можем… сделать тебя… военным лидером… который объединит и… что-то вроде… всю Ламбию… Это немного неловко. Он говорит о силе, которой Цериос не сможет противостоять… Ламбиа и Цериос будут/станут едины, с одним королем…» Брогилио указал на Фрескеля-Гара, «и… что-то грандиозное, связанное с судьбой».

Принц снова взглянул на кусок унылой, рассыпчатой скалы. Ирастес сказал, что их корабли там наверху были размером с океанские лайнеры. И они были готовы торговаться. По причинам, которые Брогилио, казалось, не хотел вдаваться в подробности, они не могли вернуться туда, откуда они пришли. На поверхности Луны их было более двух тысяч, нуждающихся в убежище и пропитании, в обмен на которые они, без сомнения, могли оказать ценные услуги. Глаза Фрескеля-Гара заблестели при виде картин, которые слова Брогилио нарисовали в его сознании. Он чувствовал, что у него есть основа для того, что может стать очень выгодной сделкой. Уже долгое время он работал над тем днем, когда он свергнет Перасмона. Его последователи были готовы; оборудование было на месте. Но он никогда не был достаточно уверен в том, что у него есть запас, который обеспечит им преимущество. Это могло быть оно.

Другим фактором было ожидание подходящей возможности. И на это тоже можно было просто ответить. Рорвакс принес новость о том, что президент Харзин из Кериоса приезжает в Ламбию, чтобы встретиться с королем Перасмоном, после переговоров, которые шли некоторое время между их техническими советниками. Это могло означать только то, что перемирие между двумя державами не за горами, после чего Перасмон станет героем, а шанс Фрескеля-Гара на власть и славу будет навсегда потерян. Если он собирался сделать свой ход, казалось, это должно было произойти очень скоро или никогда.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

«Атака! Атака! Боевые посты!» Коридоры и палубы ламбийского корвета «Интрепид», патрулирующего северные воды, взорвались неистовством тел, вываливающихся из дверных проемов, таща за собой части снаряжения, пока они карабкались через люки и вверх по лестницам. Старшина Джиссек вышел из рулевой рубки на правый мостик, когда расчет орудия № 4 лихорадочно находил свои позиции, как раз вовремя, чтобы увидеть черную фигуру, вынырнувшую из ночи на востоке. Торпеда ударила в середину корабля тринадцать секунд спустя.

Сотрясение перебросило его через перила, в сигнальный отсек над главным орудием на палубе. Он лежал скрюченный, полубессознательный, боль пронзала, казалось, каждый сустав его тела. Звуки криков и воплей пронзали звон в ушах. Он ошеломленно подтянулся, используя мачтовую стойку у флагштока. Палуба под ним уже тревожно наклонилась. Когда он поднял глаза, центр судна осветился оранжевым цветом, вырисовывая обломки и тела, подброшенные в воздух. Фигуры, шатаясь, вышли на мостик над ним и быстро распались вместе с дверью и трапом позади них, когда самолет сделал второй проход, стреляя ракетами и пушками.

***

Море было неспокойным под шквалистым ветром, серым, чуть темнее неба. Джиссек чувствовал, как холод пробирается в его кости сквозь мокрую, пропитанную маслом одежду и прорезиненный брезентовый пол плота. Он знал, что они не смогут долго продержаться здесь, всего в пятидесяти милях от шельфового ледника. Но было бы неприлично так говорить.

Теперь их было всего двое. Двое из них, во всяком случае, живы. Оператор гидролокатора, потерявший ногу, умер, может быть, час назад, но он все еще лежал, положив голову на колени энсина Торка. Сохранялся как клочок дополнительного укрытия от ветра? Или у них просто не было сил поднять тело за борт? Возможно, они просто не видели в этом смысла. Холод затруднял мышление и делал его спорадическим, само по себе усилием воли.

Торк тоже был ранен, получив что-то в спину — пулю, осколок или летящие обломки. Он тяжело дышал и прерывисто кашлял, отчего во рту текли струйки крови. Ему было всего девятнадцать, его первая боевая поездка. Но он не жаловался. Джиссек и сам чувствовал себя не больше, чем мальчиком. Внутренне он готовился к мысли о том, что ему придется в одиночку столкнуться со всем, что его ждет впереди. Он посмотрел на лицо мальчика. Оно побледнело, приобрело зеленоватый оттенок. Торк сухо облизнул губы. Автоматически Джиссек начал взвешивать риск потратить впустую их ограниченные запасы. Затем, спохватившись и испытывая отвращение к собственной подлости, он отвинтил крышку фляги с водой и протянул ее ему. Торк отпил, благодарно кивнул и передал ее обратно. Джиссек завинтил крышку, не отпивая сам, и вернул флягу в ящик для выживания.

Он видел, как надувались другие плоты и как люди забирались в них в свете пламени тонущего корвета. Но если они еще где-то были, то скрылись из виду еще до рассвета. Единственным напоминанием от одного безрадостного горизонта к другому о том, что «Бесстрашный» когда-либо существовал, был труп, гротескно плавающий примерно в сорока футах от них, который упорно держался вместе с некоторыми кусками плавающих обломков. Это казалось странным. Если другие плоты скрылись из виду, почему же этот местный клочок мусора тоже не рассеялся? Течения творят странные вещи, предположил он. Фигура, которую он заметил ранее на горизонте, казалась ближе и напоминала лед. Означало ли это, что их несет на север?

Он подумал об Илии, суетящейся со своими растениями и красящей стены в квартире, на которую они наконец-то наскребли достаточно денег, и о Лоше, который просто ковылял в последний раз, когда Джиссек был дома в отпуске и видел его; о своих родителях, возящихся в своем саду и вечно беспокоящихся о нем. Если конец будет долгим и затянутым, он надеялся, что они никогда об этом не узнают. Голод скручивал его желудок. Может быть, пора отмерить себе завтрак. Или будет практичнее и разумнее подождать, пока... Он снова это делал.

«Сэр…?» Голос Торка был похож на сухое карканье, но