Когда солнце взойдет на западе - Анна Кей

Рёта понял маневр слишком поздно. Зная, что не успеет отступить, Рёта призвал сикигами, который вгрызся Цубасе в ногу, но он не обратил на духа никакого внимания. Танто в левой руке безошибочно вонзился в грудь Рёты меж ребер, пронзив сердце. Слишком быстрая и слишком безболезненная смерть. Цубаса предпочел бы помучить его подольше, но не намеревался затягивать бой.

Резким движением выдернув танто из груди Рёты, Цубаса небрежно очистил лезвие от крови о собственный хаори и бросился к Аямэ.

Она мирно, безмятежно спала на руках Такуми. Тот выглядел слишком расслабленным для того, кто явно пожертвовал частью сил на исцеление, не удавшееся Цубасе, довольно улыбался и перебирал волосы Аямэ когтистыми пальцами.

Цубаса едва сдержался, чтобы не сломать лису руку.

Выглядела Аямэ хорошо, учитывая, что совсем недавно стояла на пороге смерти. Раны на теле затянулись, лицо больше не походило на белую, отливающую синевой маску, и даже губы слегка порозовели. Грудь ее размеренно вздымалась, и, только окончательно убедившись, что Аямэ действительно в порядке, Цубаса выдохнул. Что бы ему ни говорило чутье, как бы сильно он ни ощущал их связь, он не мог успокоиться, пока собственными глазами не увидел, что она жива.

– А теперь позаботьтесь о ней вы, а я помогу разобраться с оставшимися ёкаями. – Такуми поднялся с колен, бережно придерживая Аямэ, и осторожно передал ее в руки Цубасы, нахохлившегося, как птенец.

Из-за личных тревог он совершенно забыл о боге, беснующемся на свободе. Его помощь вряд ли могла понадобиться – в Накаяме хватало оммёдзи и посланников богов, способных с легкостью управиться даже с настолько серьезным противником. Но чувство неисполненного долга начинало мучить Цубасу. Он поклялся Аматэрасу-сама следовать ее воле неукоснительно, оберегать людей и помогать им, но предпочел личное счастье взамен жизней других.

С Аямэ на руках Цубаса взмыл в воздух, чтобы понять, как долго продлится сражение, нужна ли его помощь, и замер. Битва перенеслась на побережье. Генко-сан и Йосинори-сан повалили бога на землю и готовились очистить его от скверны, а выжившие оммёдзи разбирались с оставшимися ёкаями, бок о бок сражаясь с кицунэ. Но потрясло его не это.

Накаяма расположилась на побережье в тени горы, и раньше город утопал только в лучах заходящего солнца. Но сейчас рассвет поднимался со стороны моря. Солнце всходило с той же стороны, где скрылось прошлым вечером. И, прячась в рассветных лучах, к побережью летело целое облако птиц.

Крепче прижав к груди Аямэ, Цубаса направился к берегу. По левую руку от него догорали останки бога – маслянистая черная масса, от которой тянулся запах гниющих фруктов и болота. Совсем неподалеку разносились звуки сражений, но редкие и быстро смолкающие.

– Она?.. – Йосинори столь тихо подошел к Цубасе, что он вздрогнул, слишком сосредоточенный на приближении птиц – десятков и сотен воронов.

– Жива. – Ответ получился коротким, но устроил Йосинори, который благодарно поклонился и перевел взгляд на небо.

Шелест крыльев и крики воронов становились громче, пока не заглушили остальные звуки. Аямэ беспокойно дернулась и резко распахнула глаза, почти сразу впившись взглядом в Цубасу. Облегчение и вина, отразившиеся на лице, громче слов говорили о переполняющих ее эмоциях, и Цубаса чуть крепче прижал Аямэ к себе, даря безмолвную поддержку, прежде чем опустить Аямэ на песок.

Из тьмы, образованной птицами, вперед вырвался трехлапый ворон, и все, кто находился на берегу, склонились перед ним. Цубаса вторил им, согнувшись в поклоне, но если люди о чем-то тихо переговаривались, взволнованные встречей с богом-посланником, который не пытался их убить, то Цубаса не испытывал ничего. Он предполагал, как закончится встреча для него, – очередным упреком, что не умеет выбирать женщин.

На песок ступил не громадный ворон, а мужчина в возрасте, и хор голосов тут же поприветствовал его:

– Да благословит ваш день Аматэрасу-сама, Ятагарасу-сама!

Он походил на воина. Грубые, острые, словно вырезанные из камня черты лица, цепкий взгляд из-под нахмуренных бровей, поджатые губы. Ятагарасу держал руку на заправленном за пояс мече и осматривал руины Накаямы с недовольством и чем-то похожим на грусть в черных глазах.

– Да, да… – Он прокашлялся, наконец посмотрев на людей, и небрежно махнул рукой, позволив всем встать. – Именно богиня послала меня сюда.

Ятагарасу еще раз окинул всех внимательным взглядом, прежде чем безошибочно остановился на Аямэ, а после взгляд метнулся к Цубасе. Он не мог с уверенностью сказать, о чем именно думал отец, но в его глазах не горело привычное разочарование.

Внимание Ятагарасу вернулось к Аямэ.

Цубаса не знал, отчего отец так пристально изучал ее, но видел, насколько напряглась из-за этого Аямэ. Спина стала ровной, словно к ней привязали палку, губы превратились в тонкую бледную полосу, а руки сжались в кулаки. Аямэ готовилась к бою, и Цубаса не мог не думать, что, возможно, она права.

– Аматэрасу-сама следила за всеми вашими действиями, – начал Ятагарасу издалека, как часто бывало, когда он доносил послания старших богов. – Как и вы, она опечалена смертью оммёдзи, но также благодарна за их жертву, как благодарна вам, что вы выступили против богов и одержали победу. В стране есть еще много богов, о которых предстоит позаботиться, но сегодня Аматэрасу-сама пожелала наградить вас, а не поручить еще больше забот.

Он прокашлялся, и Цубаса удивленно вскинул брови. Раньше отец делал так, если ему не нравилось то, что предстояло сказать. Что же богиня ему поручила, раз он настолько недоволен?

– Карасу-тэнгу.

Цубаса, чуть нахмурившись, сделал шаг вперед и поклонился, готовый выслушать божественную волю, хотя понятия не имел, о чем может пойти речь. После того как Аматэрасу-сама спасла его, он принимал все поручения и приказы лично и потому не мог представить, как именно богиня намеревалась его наградить.

– Аматэрасу-ками-сама благодарна за все годы, что ты верно служил ей. Вместе с оммёдзи Сайто Аямэ ты отправлялся к тем богам, что тревожили Небеса сильнее прочих, и выжил в каждом сражении. И потому награда твоя будет соответствующей. – Ятагарасу отвернулся от Цубасы, словно не обращался к нему мгновением раньше, и сосредоточился на Аямэ. – Сайто Аямэ, наследница клана Сайто и любимое дитя Сусаноо-сама. Боги видели твою жертву. Они знают, что тебя обещали богам, и принимают дар Сайто…

Аямэ, выступившая вперед, стоило прозвучать ее имени, так резко втянула воздух, что едва не закашлялась. Паника легко читалась на ее лице, но она не смела перебивать бога, который продолжил, не замечая – или не желая замечать – состояние Аямэ:

– По велению Аматэрасу-сама ты, Сайто Аямэ, отныне становишься посланником богов среди людей. Любой их приказ ты обязана незамедлительно выполнить. Каждое их слово – закон. Неважно, какое поручение тебе дадут, – его ты должна исполнить тотчас.

Ятагарасу замолчал и вскинул кустистую бровь в ожидании ответа, но Аямэ выглядела слишком потрясенной, чтобы быстро отреагировать, так что Цубасе пришлось легко подтолкнуть ее, чтобы привести в чувство.

– Для меня будет честью служить богам, – низко поклонилась Аямэ и замерла так чуть дольше, чем того требовали приличия.

Цубаса догадывался, что она пытается прийти в себя, и поклон прекрасно скрывал ошарашенное лицо от изумленных взглядов остальных, но Ятагарасу принял все иначе. На тонких губах появился намек на удовлетворенную улыбку. Очевидно, он посчитал, что благодарность Аямэ оказалась слишком велика, и это ему явно нравилось.

Остальные слова отца Цубаса не слушал, сосредоточившись на Аямэ. Он не отводил от нее взгляд все время, пока Ятагарасу передавал слова Аматэрасу-сама, смотрел, даже когда отец, обратившись вороном, взмыл в воздух и исчез среди стаи черных птиц, что улетела обратно к солнцу. Цубаса отвел взгляд, только когда к ним подошел Такуми, щурясь довольной улыбкой.

– Поздравляю!

– А есть повод? – огрызнулась наконец Аямэ, зло пиная песок. – Матушка добилась своего – отныне я слуга богов!

– Вы совершенно ничего не слышали, – покачал головой Такуми, и Цубаса недовольно поджал губы. Лис давно ему не нравился, но сейчас особенно. – Ятагарасу-сама обратился