Безумный барон - Виктор Гросов

— Довольно, Ваше Преосвященство! — его голос был резок и властен, как удар хлыста. Он шагнул вперед, вставая между мной и Инквизитором. — Вы были спасены человеком, которого собираетесь проклясть. Ваша миссия здесь окончена. Барон Рокотов, вы и ваши люди отправляетесь со мной в столицу. Не как пленник, а как… — он на мгновение замялся, подбирая единственно верные в этой ситуации слова, — … как ключевой свидетель и эксперт по аномалии, угрожающей безопасности Империи. Ваше дело будет рассмотрено на Высшем Совете. А до тех пор вы находитесь под моей личной защитой. И под моим личным надзором.

Капкан не захлопнулся. Он просто сменил форму, превратившись из простой удавки в позолоченную клетку. Я выиграл себе жизнь, выиграл отсрочку. Но я стал «собственностью» Легата. Ценным и смертельно опасным оружием, которое он вез в столицу, чтобы разыграть в своей большой, непонятной мне политической игре. И я прекрасно понимал, что теперь мой главный враг — не только хитрые Орловы. Мой главный враг — это вот этот иссушенный фанатик, который повезет в столицу весть не о преступнике, а о предвестнике конца света. О предвестнике, который носит имя Михаил Рокотов.

Глава 27

Путешествие в позолоченной клетке — занятие, я вам доложу, утомительное. Особенно, когда клетка эта на колесах, а роль позолоты исполняет личная гвардия Императорского Легата, которая смотрит на тебя с таким же восторгом, как на свежую кучу навоза. Официально я был «ключевым экспертом по аномалии». Звучит-то пафосно, а на деле — та же собака, вид — сбоку. Просто теперь у моей собаки ошейник с брюликами, и поводок держит сам граф Голицын.

Замок Шуйских встретил нас тишиной. Я ожидал чего угодно: криков, угроз, может, даже парочки «случайно» упавших с крыши кирпичей. Но вместо этого — тишина, от которой в ушах звенело. Стены, увешанные темными, выцветшими гобеленами, казалось, впитали в себя всю скорбь и ненависть этого Рода и теперь сочились ими, как старая губка. Слуги скользили по натертым до зеркального блеска полам, как тени, не поднимая глаз.

Нас провели в главный зал, где уже собрался весь цвет местного серпентария. Пауки в банке, которых сейчас будут разнимать два очень разных ветеринара. С одной стороны — «партия войны». Пузатые дядья и насупленные братья покойного барона, с багровыми от сдерживаемой ярости рожами. На их бычьих шеях вздувались жилы, а руки так и тянулись к рукоятям мечей. Они сверлили меня взглядами, в которых читалось одно простое и понятное желание: взять меня за ноги и хорошенько приложить головой о каменный пол.

С другой — «партия разума». Леди Вероника, с гордо выпрямленной спиной, и несколько молодых аристократов с умными, тревожными лицами. Эти смотрели на меня иначе. С надеждой, со страхом, с немым вопросом: «Ну что, „Безумный Барон“, ты нас спасешь или окончательно утопишь?».

— Чувствуешь что-нибудь, железяка? — мысленно спросил я Искру, висевшую на поясе и притворявшуюся обычным мечом.

— Холодно, — ее ответ в моей голове был по-детски простым и оттого еще более жутким. — Тут… сломано.

Я и без нее это чувствовал. Воздух в зале был неправильным. Как будто в идеально настроенный оркестр затесался кто-то, кто дует мимо нот. Было в нем что-то чужое, знакомое по Долине Пепла. Эдакая «мертвая» энергия, почти неощутимая для обычного мага, но мой внутренний «датчик», откалиброванный Искрой, уже бил тревогу.

Я присмотрелся. Возле самого горластого из «ястребов», дяди покойного, которого, кажется, звали Борис, стояли двое — незаметные, в скромных одеждах советников, с постными, ничего не выражающими лицами. Но я их узнал. По ауре. Этот холод пустоты, который я ощутил в умирающем сознании ассасина. Они были здесь. Агенты Ордена уже пустили свои корни в это змеиное гнездо.

Зашибись. Это «зараза» уже и сюда проникла.

Легат Голицын, с его холеным лицом римского патриция, тоже это чувствовал. Он едва заметно повел носом, как охотничий пес, почуявший чужого. Он был в ярости от этой вынужденной остановки. В этот момент я перестал быть для него проблемой. Я стал единственным в этом зале экспертом по проблеме, которая могла стоить ему головы.

А вот второй наш «ветеринар», Инквизитор Валериус, похоже, пришел к совершенно иным выводам. Он стоял чуть в стороне, иссушенный, как прошлогодняя вобла, и смотрел не на людей, а сквозь них, выискивая в душах трещины и червоточины. И он их находил. Для него этот замок, полный взаимной ненависти и тайных интриг, был наглядным доказательством моей правоты. Его правоты. Вот, смотрите! Стоило появиться этому отступнику, этому сосуду для Пустоты, как скверна тут же начала расползаться, заражая все вокруг, как чума. Этот бы и в святом углу паутину нашел, а в ней — еретика-паука. Он не видел агентов Ордена. Он видел лишь метастазы моей ереси.

Я понял, что попал в идеальный шторм. Я был заперт в замке с двумя враждующими кланами, кучкой шпионов Ордена, прагматичным политиком, который видел во мне ценный инструмент, и религиозным фанатиком, который видел во мне антихриста.

Тайные встречи в замках — это отдельный вид искусства. Особенно, когда замок кишит людьми, которые с удовольствием вонзят тебе нож под ребро, а потом скажут, что ты сам на него напоролся. Записку мне передал мальчишка-слуга с таким испуганным видом, будто в свертке у него был не кусок пергамента, а живая гадюка. «Старая библиотека, через час после отбоя. Не опаздывайте». Подписи не было, но почерк я узнал. Леди Вероника. Благо я не был пленником, но ходить по вражескому замку — то еще удовольствие. Легат под страхом смерти запретил меня трогать. Мы ведь на два дня остановились здесь, чтобы набрать припасы, немного разрулить вопросы Голицина — а дальше безостановочный галоп до столицы. По крайней мере, так сказал Легат.

Библиотека встретила меня запахом пыли. Книги здесь, похоже, не открывали со времен царя Гороха. Единственным источником света была одинокая свеча на столе, выхватывавшая из мрака два силуэта. Вероника и рядом с ней, молчаливая, как тень, наследница Арина. На ней было простое темное платье, без всяких там финтифлюшек, и она смотрела на меня так, будто я незваный гость на ее личных похоронах.

Вероника не стала тратить время на придворные реверансы. Она сразу взяла быка за рога. Или, в нашем случае,