Безумный барон - Виктор Гросов

хотела что-то ответить, но в этот момент на балкон, как тяжелый бронированный танк, вывалился ее дражайший дядюшка Борис. Лицо у него было багровым, а за спиной, как две злобные тени, маячили те самые «советники» Ордена. Я сразу почувствовал их холодную, мертвую ауру.

— Арина! Что ты здесь делаешь с этим… — он запнулся, подбирая слово, и смерил меня таким взглядом, будто я только что украл у него фамильное серебро. — С этим… человеком?

— Дышу воздухом, дядюшка, — спокойно ответила она. — Барон Рокотов составил мне компанию.

— Компанию⁈ — взревел Борис. — Ты будешь искать себе компанию среди убийц твоего отца⁈

Ага, началось. Публичное представление для всех желающих. Я уже приготовился к словесной перепалке, но дядюшка решил действовать тоньше. Он шагнул вперед, и его «советники» сделали то же самое, вставая по бокам от меня. Я оказался в «коробочке».

— Послушай меня, дитя, — голос Бориса вдруг стал вкрадчивым, почти медовым, но от этой сладости у меня по спине пробежал холодок. — Ты — плоть от плоти нашей, кровь от крови. Воля Рода — твоя воля. Покорись и следуй за старшими.

Он произнес это как-то нараспев, и слова его были странными, архаичными. Я почувствовал, как воздух вокруг уплотнился. Это было не просто давление. Это было заклинание. Слабое, но очень специфическое. Магия подчинения, основанная на кровном родстве. Она не могла сломать волю, но могла ее ослабить, внушить сомнение, заставить подчиниться. И направлена она была не на меня, а на Арину. Агенты Ордена за его спиной явно усиливали этот эффект, их ауры едва заметно вибрировали. Они пытались ее сломать. Прямо здесь и сейчас.

Я уже было потянулся к Искре, готовый вмешаться, но тут произошло нечто неожиданное.

Арина не испугалась. Она сделала шаг вперед, вставая между мной и своим дядей. Она ничего не сказала. Она просто посмотрела на двух его «советников». И ее глаза, до этого момента карие, с золотистыми искорками, на мгновение вспыхнули чистым, жидким янтарем. Это длилось лишь долю секунды, но я это увидел. И они — тоже.

Я увидел, как их постные, невозмутимые лица исказились. Это был не страх. Это был первобытный ужас. Ужас мыши перед коброй. Они отшатнулись назад, как от удара, их маски слетели, обнажив голый, животный страх. Они почувствовали ее истинную природу, и эта природа, судя по всему, была для них смертельно опасна. Они, питающиеся пустотой, столкнулись с чем-то, что было самой жизнью. Древней, дикой, необузданной.

Дядя Борис, не поняв, что произошло, опешил от такой реакции своих «помощников». Он злобно зыркнул на племянницу, хотел что-то еще сказать, но тут на балконе, как из-под земли, вырос Легат Голицын.

— Барон Борис, — его голос был холоден, как лед. — Не думаю, что сейчас подходящее время и место для семейных сцен. Вернитесь в зал.

Борис, бросив на меня и Арину яростный взгляд, был вынужден подчиниться. Он развернулся и, что-то бормоча себе под нос, ушел, уводя за собой своих перепуганных до смерти «советников».

Я смотрел на Арину. Она стояла спокойно, лишь ее грудь едва заметно вздымалась. Ее глаза снова стали обычными. Но я уже знал.

Я понял две вещи. Первая: эта девушка не просто не беззащитна. Она — хищник, которого пытаются запереть в клетке. И вторая, куда более важная: Орден не просто хочет ее. Он ее панически боится. А все, чего боится твой враг, автоматически становится твоим лучшим оружием. Мой взгляд на этот «стратегический актив» только что кардинально изменился.

Праздник лицемерия закончился. Гости разошлись по своим комнатам, унося с собой свои страхи, свою ненависть и свои тайные планы. Я вернулся в свои апартаменты, если эту каморку с кроватью и умывальником можно было так назвать, и рухнул на стул. Мозг кипел. Ситуация напоминала многомерные шахматы, где половина фигур — предатели, а доска в любой момент может взорваться.

План леди Вероники был хорош, но в нем был один изъян: он делал меня ее должником, ее инструментом. А я уже сыт по горло тем, что меня все пытаются использовать. Выкрасть Арину? Нет. Это путь слабого. Путь того, кто бежит. А я не бегал даже тогда, когда на меня перла армия Волконского.

Нужен был свой ход. Не реакция, а действие. Не похищение. Союз. Равноправный союз двух игроков, загнанных в угол. Я предложу ей не побег, а войну. Нашу личную войну против Ордена и тех, кто за ними стоит. Мы ударим первыми, выбьем почву у них из-под ног.

Я поднялся. Решение было принято. Холодное, рискованное, безумное — в общем, в моем стиле. Я накинул плащ, сунул за пояс Искру, которая в «спящем» режиме была неотличима от обычного меча, и вышел в тихий, сонный коридор. Покои наследницы находились в другом крыле замка. Стража у ее дверей была, но я знал, как ее обойти — спасибо Тимохе, который за полдня умудрился составить подробную карту всех потайных ходов и «слепых зон».

Я двигался, как тень, прижимаясь к стенам, лавируя между гобеленами, на которых выцветшие предки Шуйских с укором смотрели на меня со стен. Сердце колотилось не от страха, а от предвкушения. Это был тот самый азарт, который я испытывал перед битвой. Азарт игрока, который идет ва-банк.

Но чем ближе я подходил к ее крылу, тем сильнее становилось знакомое ощущение. Холод. Тот самый мертвый, сосущий холод, который я чувствовал от агентов Ордена. Он становился плотнее, почти осязаемым. В голове зазвенел тихий, настойчивый сигнал тревоги.

— Обнаружена аномалия. Концентрация негативной энергии возрастает экспоненциально, — голос Искры в моей голове был лишен всяких эмоций, это была сухая констатация факта от бортового компьютера, который сообщает о неминуемом столкновении с астероидом.

Я ускорил шаг, уже не прячась. Тревога переросла в уверенность, что я опаздываю. Завернув за последний угол, я увидел ее дверь. Приоткрытую. Из щели не пробивался свет, оттуда веяло могильным холодом.

Я не стал стучать. Я просто толкнул дверь плечом. Она с тихим скрипом распахнулась.

Комната была разгромлена. Перевернутый столик, разбитая ваза, разбросанные по полу книги. И два тела. В черных, плотно облегающих одеждах. Ассасины Ордена. Один лежал у окна, с неестественно вывернутой шеей. Второй — у камина, из его груди торчала серебряная заколка для волос, вошедшая по самое навершие. Следы борьбы были, но они были какими-то… односторонними.

Самой Арины в комнате не было. Кровать была нетронута. Окно, выходившее на отвесную стену