Последнее дело - Гоблин MeXXanik

Он положил тяжелую ладонь на резной подлокотник и на миг прикрыл глаза. Пламя камина высветило глубокие морщины, и мне почудилось, что передо мной не только отец невесты, но и человек, слишком давно несущий тяжелый груз.

— Скажите, Павел Филиппович, моя дочь знает, кто вы? Какой вы внутри?

— Знает, — ответил я односложно.

— А вы… — спустя паузу спросил Нечаев. — Вы знаете, кто она? Насколько она… уникальна?

— Знаю, — сказал я, вложив в это слово особый смысл. — Я не причиню ей боли.

— Хорошо, — произнес Родион Романович, и на его губах появилась тень улыбки. — Я рад, что смогли поговорить.

— Благодарю вас за откровенность. И за доверие. Но мне пора.

— Конечно, — вздохнул Нечаев и поднялся на ноги.

Мы пожали руки, а потом я вышел из комнаты.

В конце коридора меня ждал распорядитель, который молча повёл меня обратно. Шаги по ковру звучали приглушённо, но я всё равно ощущал на себе десятки невидимых взглядов.

Глава 29

Тайны закрытого клуба

Я остановился посреди холла клуба и огляделся. Мертвые, которые встречали меня у входа, собрались в комнат и не сводили с меня внимательных взглядов.

— Желаете задержаться? — тихо уточнил распорядитель, но я заметил, что на его лице появилось нетерпение.

— Я хочу знать, кто пытался подслушать мою беседу, — произнес я негромко, но этого оказалось достаточным, чтобы все присутствующие в зале отвлеклись от своих занятий и повернули головы в мою сторону.

— О чем вы? — сипло осведомился сидящий на потертом кресле у окна старик. Он свернул газету, положил ее на стол перед собой и строго взглянул на меня. — Молодой человек…

— Я спрашиваю не живых, — бесцеремонно перебил я мужчину и щелкнул пальцами.

Буся тотчас выбрался из-под пола и деловито принялся осматриваться. Он замер, с восхищением заприметив роскошный фикус в горшке, который стоял у арки, что вела к выходу. Даже приосанился, чтобы казаться выше.

— Что вы себе позволяете, молодой человек? — возмутился невысокий мужчина в бежевом костюме с пышными усами. — Я требую, чтобы вы немедленно покинули заведение. Вы нарушаете правила…

— Здесь не принято говорить громко, — заметил я с холодной усмешкой. — Но вы не услышите голосов тех, кто станет мне отвечать. Если только я этого не пожелаю.

— Что происходит? — из бокового коридора вышел высокий мужчина в клетчатом пиджаке и в сбитой на одну сторону шляпе. Он был возмущен и совершенно точно был мертв, судя по огромному красному пятну, испортившему когда-то белоснежную рубашку. — За все годы в наших стенах не происходило такого вопиющего безобразия…

— И вам здравствуйте, — усмехнулся я и щелкнул пальцами. От тотема потянулись тонкие нити, которые проявили бывшего хозяина заведения для остальных посетителей.

Завсегдатаи «Эгоиста» замерли, рассматривая мужчину, который будто сошел с висевшего над камином портрета.

— Кто-то из членов клуба распорядился прослушивать мою беседу, Олег Николаевич, — пояснил я, прочитав имя мужчины на табличке под картиной. — И хоть в ней не было ничего тайного, я все же хочу знать — кто это был. Кто посмел нарушить правила этого клуба и подслушать приватный разговор.

— Молодой человек, вы что-то путаете… — пробормотал побледневший распорядитель, который старательно избегал взгляда мертвого хозяина «Эгоиста». — Этого не может быть. Правила клуба гласят о том, что никто не имеет права подслушивать разговоры в комнатах второго этажа.

Я усмехнулся:

— Вот как? Тогда может быть выясним правду у тех, кто никогда не лжет? — спокойно отозвался я и взмахнул руками, являя свету всех мертвых в помещении.

Живые замерли, в ужасе рассматривая своих соседей. Призраки принялись поправлять прически и одежду, пытаясь привести внешность в порядок. Словно это было возможно.

— Итак, я хотел бы уточнить, — в гнетущей тишине произнес я, обращаясь к призракам. — Кто позволил подслушать разговор?

Призраки одновременно подняли руки, указывая пальцами на старика у окна, который чуть раньше возмущался шуму.

— Трофимов, — просипел Олег Николаевич. — Как ты мог, пройдоха. Мы ведь с тобой когда-то…

Старик поднялся на ноги и направился к выходу.

— Я не собираюсь участвовать в этом фарсе, — пробормотал он, но не успел дойти до двери. Путь ему преградил Буся, который взмахнул позаимствованным из подставки зонтом, словно боевой дубиной. Выглядел пень невероятно внушительным. Он покосился на фикус в горшке, будто убеждаясь, что тот наблюдает за его геройским поведением, и воинственно застрекотал.

В руках Трофимова вспыхнуло пламя, а за плечами появились, сливаясь в хороводе, огненные птицы-тотемы.

— Настоятельно не рекомендую вам вредить моему тотему, — заявил я совершенно серьезно.

— Вы мне угрожаете? — старик бросил мне фразу через плечо. И жар от птиц потек по комнате.

— Предупреждаю, — ответил я и повел ладонью в воздухе. — Я дорожу этим пнем. И если вы позволите себе лишнее, то я не стану мешать мертвым членам клуба разделаться с тем, кто нарушил правила этого самого клуба.

— Кто здесь без греха — пусть первым бросит в меня камень, — отмахнулся Трофимов, но птицы над ним исчезли.

Он развернулся и сложил на груди руки.

— Здесь каждый хоть раз нарушал эти дурацкие правила, — заявил он под неодобрительный шепот своих приятелей. — Мне стало любопытно, зачем сюда явился некромант.

— Всего лишь интерес старого интригана, — заметил кто-то из тех. — Не судите строго…

— Трофимов нарушил не правила «Эгоиста», — отрезал я, заставляя каждого в зале замереть. — Он нарушил приватность беседы некроманта Чехова. Вероятно, в этих стенах вы начали верить в свою избранность. Но здесь имеется свод правил. Олег Николаевич, напомните всем присутствующим, что грозит тем, кто нарушает приватность бесед в этих стенах?

Мертвый хозяин покачал головой и прошел к каминной полке, на которой лежал том в кожаной обложке. Призрачные пальцы скользнули сквозь нее.

— Каждый нарушитель будет изгнан, — прошелестел он. — И императору должно быть подано ходатайство, подписанное всеми членами клуба. Это является основанием для разбирательств. И финалом разбирательств может быть гражданская казнь…

— Мои предки основали этот клуб, — возмутился Трофимов. — И я не сделал…

— Этот клуб основал я, — грозно