Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

«Осталась от папы Миши, он любил оружие, а до него им занимались почти все главы рода два столетия», оказались в её комнате… Где я познал в полной мере прелести сексуального насилия.

Угу, может в миру, на людях, я и буду «рулить», она мне это позволит. И будет паинькой, показательно подчинится. Но когда тебя бодро кидают на кровать, без возможности оказать какое бы то ни было сопротивление, залезают сверху и оттрахивают так, что…

В общем, было здорово! Гром-женщина! Люблю таких.

Позже, выпив предложенного вина (всё заранее продумано, вино поднимает потенцию) и почувствовав себя снова на коне, попытался побыть «сверху», отомстить ей, так сказать. Но вышло не очень. Вначале вроде ничего, но потом я опять оказался оттраханным… И донельзя счастливым.

Ладно, перевернётся и на моём огороде грузовик с пряниками! Всё равно отмщу.

— Кстати о консумации, — произнёс я, блаженно глядя на белоснежный потолок. Привык к амурчикам в дворцовых спальнях — и у меня, и у Машки в комнате они были разные, с разными сценками, но одни и те же ангелята и там и там. А тут всё побелено. — Никто не знает, что у нас в клубе ничего не было. Да и я не знал бы, если б Зайка не сказала — я б тоже думал, что было. Я ж ничего не помнил.

Аня, тоже лежащая с блаженной улыбкой, пожала плечами.

— Не важно, знает или нет об этом кто-то. Главное, как к этому относишься ты. А я знала, что не было. Да и тебе ведь сказали — и ты тоже знал.

Золотые слова!

— И это… В общем, Саш, мы наутро тогда проснулись, все втроём. И полечившись маминым хашем, провели непростой девичий разговор.

— Втроём… С Машей? — понял я. Когда уходил, эта троица осталась дрыхнуть без задних ног.

— Да. Она тебя лучше всех знает, и у неё тоже были свои условия к нам, на что она закрывать глаза, если что, не станет.

Ого! Девичья беседа. Круто! А мне сестрёнка ничего не сказала… Паршивка!

— В общем, мы сразу всё поняли, что будет далее, и договорились, что я не буду против Голицыной… Ну, что ты встречаешься с нею. Она пока в подвешенном состоянии, консумацию отношений с нею ты должен провести сам, если захочешь. Она, кстати, не против — ждёт твоего шага, но тебе ж эту неделю ни до кого дела не было, пока простит, но ты поторопись. Я буду считаться как бы главной твоей девушкой, а она — моей сестрицей, а не наоборот, хоть она княжна, а я боярышня.

— Ну, раз девочки так решили… — усмехнулся я, но смешно не было. Суслову очень легко обидеть, слабый никакущий по силе род. Потому да, она — главная, под моей защитой. Голицына же — дочка самого Василия Ивановича, главы МИДа. Любой намёк на её обиду… Я вспомнил машины дружины Голицыных возле корпуса на Шелепихе, и отношение к ним нашей дружины. Да, Аню лучше не трогать.

Так что Голицыну буду натравливать на разных княжон, имеющих на меня виды и преступающих законы приличия. Включая дочерей тех, без кого планета не вращается. То есть за княжну буду прятаться, а защищать — боярышню. Ловко! Узнаю Машкину ручку — она наверняка её к проблеме девочек приложила. И с сестрёнкой фиг поспоришь, даже если обе девочки были против… А они, скорее всего, против и не были. Голицына из другой лиги, из окружения моей средней сестры, её ещё надо интегрировать в свою компанию. А Суслова — вообще новый человек в элите в принципе, мещанка. Так что…

Что ж, у меня появилась личная ручная тигрица. И я правильно назвал её тигрицей — такой агрессии в постели не помнит, наверное, и Альтер-эго. Если б помнил, что-то в голове бы проскочило. И при всём мечта идиота сбылась — её надо защищать! И способен защитить эту девушку (и её семью) в этом городе, в этой стране, исключительно один человек, и более никто. Так что не надо себя принижать, она моя ручная нежная тигрица, а не я её чиуауа, как здесь, оказывается, называется эта дорогущая порода мексиканских собачек.

А ещё у меня на горизонте другая тигрица, которая, что-то подсказывает, станет той самой чиуауа, несмотря на княжеский статус. Безотказная? Вряд ли. Женя себя не на помойке нашла, с безотказной бы встречаться не стала. Видимо во мне всё же есть что-то от папочки-Майского, крепыша с фотографии, трахавшего и будущую царицу, и будущего патриарха одновременно. Я её задавил морально, харизмой, поимев вначале в туалете (фу, моветон, но она же согласилась!), а далее где бог послал. Вот из неё собачку и буду лепить, пусть с остальным миром она останется натуральной львицей.

Всё-таки что творится дома, в спальне — вопрос семьи, никого более кроме участников не касается, и я только что почувствовал, что это на самом деле означает. И знаете что? Не так всё плохо, как могло казаться непосвящённому. Гарем? Нет, пока не гарем, просто сложные отношения, для этого мира — нормальная ситуация. А теперь спать — завтра поход в Духовный приказ — часики маленькой Братиславской тикают, и время неумолимо.

Глава 19

О вилке, как оружии патриархата

— Не бойтесь идти против течения!

(мишки Гамми)

— Ну, и о чём я думаю?

— Ты думаешь о… Флоренс Хендерсон.

— Нет, я думаю вилке.

— А разве в девичестве её звали Флоренс Вилка? Значит, где-то близко. Давай попробуем еще раз. Ты думаешь о победе Янки в двадцать седьмом году.

— Нет. Я думаю о вилке.

— Разве никто из них не забил решающий гол?

— Я не знаю.

— Поверь мне, забил!

(из сериала «Альф»)

Сладостное утро! Обожаю такие. И, кажется, первое вне дома, то есть вне пределов кремлёвских стен, если не считать, конечно, гостиницу в Нижнем и ночь в поезде по дороге из него. Расту!

Разбудила нас старая служанка в восемь утра. Подняла с постели в приказном порядке. И нет, не попутала берега. Просто в дом Сусловых позвонили и пригрозили чемпионатом Европы, если я не поднимусь и не займусь делами, «на которые направлены ответственные люди, а он в объятиях красоток прохлаждается! И передайте этому оболтусу дословно, что за пропущенную тренировку он будет страдать». Ага, кто же это мог так позвонить и поставить всех на уши?

И в общем, правильно, маман не с руки лезть и грозно сдвигать бровь —