Глубокий рейд. Новые - Борис Вячеславович Конофальский

— Да какой там, на хрен… Он без брони был, — откликается Кульков. — Денис его угомонил, — и после, подобравшись к углу здания, выставив чуть вперёд щит и уложив на него ствол дробовика, он оглядывает местность и добавляет: — Держу двор.

— Я пошёл налево, — Саблин встаёт, прикрываясь щитом и следя за углом дома, начинает двигаться вдоль берега, рядом с рогозом. Он проходит так метров тридцать, прежде чем по нему начинают стрелять из приоткрытой двери следующего дома.

Та-та-та-та…

Стреляют неплохо, одна из пуль бьёт в щит, ещё одна — в не прикрытый щитом правый наплечник.

— Не вижу, откуда бьют! — сразу сообщает Кульков.

— Второй дом, — говорит ему Саблин, — открытая дверь.

Та-та-та-та… Две пули поднимают грязь рядом с ним… А ещё одна щелкает по правой «скуле» шлема. Рикошет, но весьма ощутимый. Даже правый монитор на секунду «поплыл». И тогда Саблин делает три выстрела подряд туда, в сторону приоткрытой двери.

Бах-х… «Барсук» бьёт с резким хлопком, звонко. Один звук кого-нибудь робкого напугать может.

Перезарядка. Бах-х… Перезарядка. Бах-х…

А кроме громкого выстрела, ещё и очень наглядно: первый же жакан отрывает от двери большой, чуть не в половину, кусок пластика, второй бьёт в косяк, выбивая целую кучу пыли, а вот последний патрон доходит правильно. То была картечь, и вся порция уходит в дверной проём.

— Пройду вперёд, — предлагает Кульков. — Возьму его на гранату.

— Погодь, держи пока двор, — Саблин не уверен, что показались все враги, и почти бегом кидается к ближайшим зарослям борщевика, заваливается под трёхметровые стебли в прибрежную грязь; теперь его из открытой двери не видно. Прапорщик находится почти на уровне воды, он начинает быстро снаряжать своего «Барсука», а Карасёв снова в эфире, докладывает:

— Опять передача, канал закрытый, источник где-то у вас там. И болтают не умолкая.

— Орут, поди, там, — удовлетворённо замечает Кульков, — помощи у начальства просят немедленной.

Скорее всего, Николай прав.

«Это хорошо, хорошо… Это как раз нам и нужно».

Аким загоняет пятый патрон в дробовик и думает о том, что должен Глаз приехать сюда на помощь своим бойцам, обязательно должен, а иначе что он за атаман.

Он шевелится, прикасаясь к стеблям борщевика, и видит, как с жёлтых зонтиков растения падают капли ему на пыльник. Сразу те места, куда упали капли, становятся не чёрными, а белыми, кислота моментально разъедает ткань. На этих местах остаются дыры. Но ему сейчас не до пыльника, он чуть приподнимается, чтобы поудобнее уложить дробовик, и…

Та-та-та-та-та…

Ему в камеры летит грязь, сверху на него падают зонтики ядовитого растения. Одна пуля снова шлёпает в щит.

«Ты глянь, заразы какие, не успокаиваются».

И тогда он, чуть приподняв дробовик, делает выстрел в сторону двери…

Бах-х…

Тут же перезаряжает оружие, выглядывает и стреляет, уже прицелившись.

Бах-х…

На этот раз жакан влетает в проём. Но это ровным счётом ничего не значит… так как оттуда снова полетело:

Та-та-та-та-та…

Акима опять засыпает грязью и рубленым борщевиком. И тогда он, доставая патроны из разгрузки и загоняя их в своё оружие, говорит:

— Коля, без гранаты они не успокоятся.

— Принято, — откликается Кульков.

Глава 38

И тогда Кульков достаёт гранату из разгрузки и произносит:

— «Единицу» беру? — это килограммовая мощная граната Ф 1000.

— Давай, — соглашается Саблин, он хочет побыстрее закончить дело; сам же снаряжает свое оружие.

— Пошёл, — докладывает Кульков и, прикрываясь щитом, выглядывает из-за угла здания.

— Вижу, давай… — даёт ему добро Аким.

И тогда Николай выходит из-за угла и идёт вдоль стены; в этой стене есть дверь, и Кульков, проходя мимо неё, останавливается — видно, прислушивается, — а потом и говорит:

— Аким, дверь…

— Гляжу, — сразу откликается прапорщик, он даже наводит на дверь своё оружие. Дверь и вправду непонятная, может ведь и открыться, когда Кульков пройдёт и будет к ней спиной.

Николай проходит весь дом и заглядывает за угол; и сразу проходит к тому зданию, останавливается в паре шагов от двери, из которой по Саблину работала винтовка, и сообщает:

— На исходной! — это значит, что граната уже активирована.

— Накрываю, — говорит Аким и, привстав на локте, переводит оружие на раскрытый проём двери.

Бах-х… Бах-х… Бах-х… Жакан, картечь, жакан по очереди залетают в проём двери, бьют в стены, в пол, выбивая пыль, а Коля за это время успевает подойти ближе и, когда Аким перестаёт стрелять, забрасывает гранату в дом, бросает её вглубь, подальше… И сразу назад, прижимается к стене, прикрывается щитом… Две, три секунды тишины, и…

Буууум-мм!

С одного из окон здания срывает стальной ставень, и из окна вылетают осколки стекла, а с ними серые клубы — смесь тротилового дыма и бетонной пыли. Из распахнутой двери тоже вырывается та же смесь. А Саблин вскакивает и, на ходу загоняя патроны в дробовик, поспешно двигается к зданию. А Кульков уже заглядывает в проём двери, в серую пелену, и когда Аким подбежал к нему, он, подняв щит до самых камер, докладывает:

— Я пошёл!

Да, нужно заходить быстро, пока противник не пришёл в себя после контузии, пока у него не перезагрузилось оборудование после удара, пока он чистит камеры от пыли.

— Я сзади, — Аким достаёт из разгрузки гранату, но на сей раз легкую ГэЭРку. Указательный палец левой руки вставляет в кольцо чеки. Если вдруг что — два быстрых движения, одна секунда — и граната полетит через голову Николая в помещение.

Но на этот раз всё это оказалось ненужным. Аким заскочил за Кульковым, а тот уже входил в тёмную комнату,