Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

Я не собирался ни о чём договариваться с бывшим дворецким. Никакой веры ему после покушения на меня и близко не было. Но я собирался использовать переговоры как повод — подойти поближе и попробовать заложить под баррикады не слишком сильный Знак. Приказав гвардейцам приготовиться и заранее вынув из воздуха посох, я двинулся вместе с Кижом к мосту.

* * *

— Константин Платонович! Как я рад вас видеть!

Франц Карлович радушно улыбнулся и развёл руки, будто собирался меня обнять. Вот только в сочетании со «звериной» мордой и эфирными когтями это выглядело как угроза.

— Увы, не могу ответить взаимностью. Что вы от меня хотели?

«Оборотень» ухмыльнулся.

— Хотел поговорить, прежде чем мы начнём вас убивать.

— Вы слишком самоуверенны, сударь. Не боитесь, что это я вас убью?

— Ах, мой дорогой Константин Платонович! Мне так нравится ваша задиристость, что остаётся только пожалеть, что вы не на нашей стороне. Как было бы чудесно перебить всю гвардию за компанию с вами и вашим чудным покойником…

Пока он болтал, я расслабленно опёрся на посох и делал вид, что слушаю. А сам в это время со всеми предосторожностями накладывал на мост связку из Знаков.

— Как жаль, Константин Платонович, что вы отказались в прошлый раз пойти со мной.

Я закончил сотворять деланную фигуру и рассмеялся.

— Франц Карлович, ну зачем же лукавить? Вы ведь собирались убить меня в любом случае.

Он растянул губы в улыбке, отчего «волчья пасть» на лице оскалилась.

— Какой вы догадливый! Да, ваша смерть неизбежна — России не нужны некроманты. Но согласись вы тогда, и умерли бы безболезненно, даже с некоторой приятственностью. А теперь вам придётся помучиться. Я прослежу, чтобы вы протянули как можно дольше.

Зарычав, бывший дворецкий выпустил когти и шагнул вперёд.

— Разрешите я, Константин Платонович. — Киж сбросил «плащ мертвеца» и заслонил меня, обнажив палаш. — Давно мечтал посмотреть, как устроены оборотни внутри.

— А, и ты здесь? — Франц Карлович радостно засмеялся. — Очень хорошо, значит, не придётся тебя разыскивать. Никогда не понимал, за что тебя держал Василий Фёдорович — ты же смердишь за версту мертвечиной.

Киж раздражённо дёрнул плечом и резко пошёл в атаку. Сталь зазвенела о магические когти, посыпались яркие голубые искры, и дерущиеся закружили по мосту, попеременно делая выпады и пытаясь достать противника.

Пришлось отступить на несколько шагов, чтобы не мешать дуэли «оборотня» и мертвеца. Эти двое стоили друг друга — удары сыпались один за другим, при этом дуэлянты успевали переругиваться. Очень занимательная беседа у них получалась, на мой вкус. Я даже услышал пару забавных загибов и постарался их запомнить. Между делом они вспомнили какие-то старые счёты, ещё со времён службы Василия Фёдоровича в Тайной канцелярии.

— Вор! Подлец!

— Поганый мертвяк! Сдохни уже наконец!

«Оборотень» вдруг рыкнул, присел и перекувырнулся вперёд, прямо под ноги Кижа. Сбил его с ног и ударил когтями левой руки в грудь. В правой ладони «оборотня» появился длинный стилет, и он со всей силой вогнал его в горло Кижу. И тут же без паузы прыгнул на меня, выставив руки и целясь в горло.

— Н-на!

Отбиваться от собаки всегда легче с помощью палки. А у меня в руках был длинный grand wand, который подходил для этой цели ничуть не хуже. Я ударил посохом прямо в оскаленную пасть, надеясь сбить прыжок. Но вышло даже лучше — тяжёлый набалдашник, как сквозь масло, прошёл через призрачную морду и впечатался в человеческое лицо. Навершие выбило зубы и вонзилось в рот, заставив «оборотня» выпучить глаза и хрипло вскрикнуть.

Совершенно забыв, что «оборотень» иммунный к магии, я выплеснул из посоха накопленную силу прямо ему в глотку. И это прекрасно сработало! Раскалённый эфир хлынул в него, сжигая изнутри.

«Оборотень» отшатнулся, освобождаясь от посоха, и тут же покатился по мосту. Завывая и раздирая себе грудь пальцами.

— У-у-у-у!

Звериная маска пропала вместе с когтями, и на земле бился в корчах обычный мужчина, не в силах унять жар внутри.

— Получи!

Над ним встал разъярённый Киж. Стилет всё ещё торчал у него из шеи, отчего вид мертвеца был страшен. Одним ударом палаша он отрубил бывшему дворецкому голову и захохотал.

— Собаке собачья смерть!

За баррикадой раздались крики, послышались щелчки взводимых курков и топот сапог. Медлить было нельзя, и я активировал Знаки.

Бабахнуло так, что у меня заложило уши, а сердце в груди на секунду перестало биться. В воздух взлетели обломки кареты, мешки с песком и прочий хлам, из которого была сложена баррикада. А вместе с ними полетели и опричники, будто безвольные тряпичные игрушки. Оглушённые ударом и ничего не соображающие.

Через секунду всё, взлетевшее с грохотом, обрушилось на землю, разлетаясь щепками и осколками. Опричники падали на землю, но ни один уже не мог подняться самостоятельно. И давать им время прийти в себя я не собирался.

— Вперёд! В атаку!

Гвардейцы с рёвом кинулись вперёд. Обошли меня и устремились между грудами обломков на врагов. Зазвучали редкие выстрелы, через пару минут громыхнул слитный залп, видимо, по остаткам опричников, и всё стихло. Сражение на мосту закончилось, и я повел всех дальше, к Зимнему дворцу.

* * *

Гвардия во дворце находилась в полной боевой готовности. Пока я «развлекался» с Гагариным, их несколько раз атаковали, будто прощупывали оборону. Но пушки, расставленные на подходах к дворцу, и подготовленные позиции помогли с лёгкостью отогнать нападавших. Победа воодушевила гвардейцев, а вот Талызин разнервничался и набросился на меня с вопросами, едва мы вошли во дворец.

— Что происходит, Константин Платонович? Вы знаете, кто нас атаковал? Неужели император сумел направить в Петербург опричников верных родов?

— Тише, Александр Фёдорович. Сначала надо позаботиться о наследнике, а после мы поговорим.

Мальчик, уставший от переживаний, спал на руках у Васьки. Под моим присмотром камердинер отнёс его в одну из спален дворца и уложил в постель. Мурзилка тотчас улёгся рядом и принялся урчать, успокаивая тревожный сон ребёнка.

Я приказал выставить у дверей спальни караул из еропкинских опричников, а затем подлечил Кижа, влив в него силы. И только после этого вернулся к Талызину. Пришлось рассказать о бунте Гагариных и освобождённом Иване Антоновиче.

— Вот оно что, — Талызин нахмурился и принялся тереть переносицу. — Пренеприятнейшее известие.

— Хорошего мало, не