Зачарованная река - Ребекка Росс

– Хорошо, я соберу эти цветы для вас. Дайте мне три дня на подготовку, и мы снова встретимся для обмена в выбранном вами месте.

– Договорились.

Адайра смотрела, как Иннес вернулась на свою территорию и села на лошадь, кивнув наследнице на прощание. Стражники с пустой повозкой последовали за ней.

Девушка выдохнула с облегчением. Она повернулась, только когда поняла, что ей ничего не угрожает, но даже тогда Торин сразу прикрыл ее со спины. Джек, сопровождавший ее в безмолвной поддержке, пошел рядом. Наследница молчала, пока они не вышли из леса и не вернулись к своим лошадям, оставленным под вязом.

– Теперь у меня есть по крайней мере одно доказательство, – сказала Адайра.

Джек нахмурился.

– Какое именно?

Она встретилась с ним взглядом и показала цветок Оренны.

– Морэй Бреккан солгал мне.

* * *

Джек расстался с Адайрой в Слоуне, сделав остановку у кузницы Уны. Отцовский дирк висел у него на поясе, и сердце юноши колотилось, пока он ждал возможности поговорить с кузнецом. Уна была занята своей работой. Вокруг нее крутились несколько учеников, одним из которых была ее собственная дочь, качавшая меха и подносившая инструменты.

– Прости, что отвлекаю тебя от работы, – извинился Джек, когда Уна нашла пару минут, чтобы поговорить с ним. – У тебя все хорошо?

Кузнец только изогнула бровь. Серебро в ее черных волосах блестело в полуденном свете.

– Конечно, Джек. Что ты принес мне сегодня?

Он положил дирк в протянутые руки кузнеца.

– Я хотел бы узнать, кто заказал у тебя этот клинок. Помнишь ли ты его имя? Скорее всего, это было очень давно.

– Я помню всех своих клиентов и все клинки, – ответила Уна, продолжая внимательно изучать кинжал. – Но боюсь, что не смогу назвать тебе имя, которое ты ищешь, Джек.

– Почему?

Уна пристально посмотрела на него своими темными глазами.

– Потому что я не ковала этот клинок.

Юноша нахмурился.

– Ты уверена?

Уна рассмеялась, и Джек понял, что вопрос вызвал у кузнеца раздражение.

– Ты помнишь каждое музыкальное произведение, которое сочинил? Узнаешь каждый инструмент, который когда-либо держал в руках и на котором играл?

Джек почувствовал, как вспыхнуло его лицо.

– Прости, Уна. Я не хотел тебя обидеть.

– Я не в обиде, Джек. – Кузнец вернула ему дирк.

– Я просто подумал…

Уна ждала, пока Джек продолжит.

– Ты самый искусный кузнец на Востоке, и кто бы ни заказал этот клинок… я убежден, он бы хотел, чтобы его создали самые умелые руки.

– Не стану отрицать, это прекрасная работа, – взгляд кузнеца задержался на дирке, – но она не моя.

– Есть ли способ узнать, какое заклинание в нем заключено?

– Да, есть. Но ты не добьешься этого одним лишь взглядом.

Джек понял, на что она намекает, и вложил дирк в ножны.

– Так я и думал. Спасибо за помощь, Уна.

Кузнец смотрела вслед уходящему Джеку.

– Будь осторожен.

Юноша поднял руку, принимая напутствие, но мысли его были неспокойны. Если бы этот клинок был выкован на Востоке, Уна бы знала об этом.

Джек вернулся в свои покои на остаток дня. Он не встретил Адайру в коридорах и предположил, что девушка была с отцом. Снимая плед, он заметил, что одна нить начала распускаться. Юноша смотрел на нее с недоверием, прослеживая узор кончиком пальца. Часть заклинания исчезла, и он увидел, что зеленая ткань потеряла свой блеск. Он тяжело вздохнул, садясь за стол. Какой бы секрет его мать ни вплела в этот плед, он начал проявляться.

Джек попытался отвлечься, работая над своей композицией. «Баллада для Ветра» была почти закончена, но он не мог сосредоточиться на ней сегодня.

В голове у него рождались вопросы, и в конце концов он снова вытащил дирк из ножен, чтобы рассмотреть тонкое лезвие в лучах заходящего солнца. Ему еще не доводилось испытывать боль от ударов зачарованным оружием, и он ни за что не хотел бы ее испытать, особенно после недавних ранений Торина. Но если его отец заказал этот клинок… Джек должен был узнать, какое заклинание он в себе таит. Руки юноши дрожали, когда он встал из-за стола и, размышляя, подошел к пылающему в камине огню.

«Небольшой порез на предплечье», – думал он, вспоминая, как быстро заживают такие раны.

Глубоко вздохнув, Джек провел лезвием чуть выше запястья. Кинжал был острым и сверкнул, вонзаясь в его кожу. Из раны хлынула кровь, яркая, как летнее вино.

Джек ждал, чтобы понять, на какое заклинание его обрекли, пока кровь капала на камни очага. Он все ждал, но ничего не происходило. Юноша не чувствовал ни желания бежать, ни страха; он не стал немым, не ощутил отчаяния или чувства потери.

Джек смотрел на порез со смесью удивления и раздражения.

И тут раздался стук в потайную дверь.

– Джек? – пробился голос Адайры. – Можно войти?

Юноша застыл, разрываясь между «да» и «нет». Он спрятал руки и клинок за спину.

– Входи.

Адайра открыла дверь и вошла в его покои. Она переоделась после встречи с Иннес, облачившись в простое черное платье. Волосы были распущены, и непокорные волны рассыпались по плечам. Она заметила его напряженную позу, его нерешительность и то, как он прятал свои руки.

Девушка подошла ближе.

– Ты что-то от меня скрываешь?

И в тот миг Джек открыл для себя заклинание отцовского дирка. Он хотел ответить уклончиво, но чары заставили его сказать правду, которая сама сорвалась с его уст:

– Да. Зачарованный клинок.

Если Адайра и была удивлена его ответом, то никак не подала вида. Девушка потянулась, чтобы коснуться его руки. Ее пальцы легко, но уверенно скользнули вниз, туда, где он сжимал оружие. Она потянула его за руку и изучила блеск клинка и окровавленный край стали.

– Что ты наделал? – прошептала она.

И снова он был вынужден сказать правду, которую с трудом выдавил из себя:

– Я порезал себя, как дурак, чтобы узнать, какое заклинание таит в себе дирк.

Адайра обнажила кровоточащую рану.

– Так, значит, это клинок истины? – задумчиво произнесла она. Юноша встретился с ней взглядом и заметил, как в ее глазах зарождается искорка. – Ты знаешь, что пока твоя рана кровоточит, ты вынужден отвечать на все мои вопросы с беспощадной честностью, верно?

– Я уже слишком хорошо это понял.

Джек с ужасом ждал, что Адайра начнет задавать ему всевозможные неудобные вопросы, но, когда молчание затянулось, он вспомнил, как часто она удивляла его. Она не соответствовала его представлениям, а разбивала их вдребезги.

Она взяла клинок и порезала