Цепь - Ришат Медхатович Мухтаров

Олеся демонстративно повернулась в кресле к столу. Кузьмина торопливо поднялась с кровати и потянулась за рюкзаком:

– Ага-ага. Я тоже так думаю, – затараторила она. – Надо переспать с этими мыслями. Подумать, покрутить. Может, еще что-нибудь придумаем за ночь. А завтра уже…

– А чего такого-то? – произнесла Наташа.

Олеся и Кузьмина уставились на нее. В то время как Света суетилась и собиралась уходить, Францева продолжала полулежать на кровати и задумчиво таращиться на хозяйку комнаты.

– Ты о чем? – настороженно спросила Света.

– О том, что сказала чушка наша, – Наташа кивнула в сторону коридора.

Олеся нахмурилась. У нее снова возникло ощущение, что над ней издеваются. Что за подлость? Напроситься в гости и унизить ее прямо тут. В месте, которое она все это время считала своим укрытием. Своей раковиной, в которой ее никто не достанет. Наверное, в этом и был их план. Угорать над ней в школе за глаза им надоело. Решили нанести удар под дых.

Олеся уже была готова открыть рот, чтобы обсыпать ругательствами и Наташу, но что-то ее остановило. Францева смотрела не так, как смотрят люди, решившие посмеяться. Было в ее глазах что-то другое.

– Мне тоже кажется ты круто справишься, – произнесла Наташа, не меняя своей расслабленной, вальяжной позы, полулежа на боку и упираясь левым локтем в кровать.

Кузьмина тревожно забегала глазами, переводя взгляд с Олеси на Францеву и обратно.

– Наташ… Ну, хорош, – с чем-то похожим на мольбу в голосе произнесла Кузьмина. Она тяжело переносила любые конфликтные ситуации, и всегда старалась сглаживать углы.

– А чего? В камеру говорить ты умеешь. Я лично тебе лайки ставила. Если кто и сможет подписчиков привлечь, то это только ты. Ну, порепетируешь мальца, вспомнишь что да как все, – подалась вперед Францева, не отводя взгляда от Олеси. Во многом именно это и останавливало Смирнову от того, чтобы вцепиться в волосы своей подруге – скорей всего уже бывшей – и не расцарапать ей лицо. Она чувствовала себя хищником, который не решается броситься на жертву, пока их глаза направлены друг на друга. – А если ты за свою царапину переживаешь,  – Кузьмина напряглась, задержала дыхание и, казалось бы, уже собралась валиться в обморок, – так мы ее закрасим. Я тебе лично такую красоту глиттер-гелем нарисую, вообще ничего не видно будет, – Францева указала на рисунок из блесток у себя на щеке. – Я умею, ты знаешь. Там у тебя и так-то почти ничего не видно. Но я вконец все спрячу.

Олеся молчала. Со стороны могло показаться, что она обдумывала слова Наташи. Но напряженные, крепко сжимающие подлокотники кресла руки, явно указывали на то, что девушка сдерживалась из последних сил.

– Не, ну и похудеть, конечно, чутка придется. Ты поднабрала нехило за последнее время. Это может отпугнуть первых подписчиков. Комменты точно будут так себе. Но это вообще фигня. Месяцок и ты уже смотрибельная будешь. Мы же помним, как ты выглядишь без тонны сладкого на завтрак, обед и ужин. Да же, Свет? – наконец отвела глаза от Олеси Наташа и посмотрела на Кузьмину. Та явно была этим не сильно довольна. Она вообще предпочла бы в этот момент стать невидимой. Или овладеть мастерством левитации и выпорхнуть в окно.

– Ну… Как бы… – начала мямлить Света.

– Ну так чего скажешь? – снова обратилась Наташа к Олесе, не дождавшись от Кузьминой какого-то внятного ответа.

Олесе было что сказать. Слова давно уже были готовы сорваться с ее губ. Она почему-то медлила, давая Францевой возможность издеваться и дальше. Но время, похоже, пришло. Олеся даже уже приоткрыла рот, но звук открывшейся двери, долетевший из коридора, сбил ее.

– Оле-есь? – прозвучал голос Веры. – А это чьи ботинки тут?

Девочки почти синхронно посмотрели на дверь. В комнату заглянула мать Олеси и удивленно осмотрела всех присутствующих.

– Ой. А чего ты не сказала, что у нас гости? – спустя пару секунд молчаливого созерцания девушек произнесла Вера. Она, вероятно, так отвыкла от того, что в их квартире могут появиться посторонние, что не сразу сориентировалась.

– Здрасте, Вера Юрьевна, – звонко, доброжелательно и с нескрываемой радостью произнесла Кузьмина. Она явно была в неописуемом восторге от того, что в разговор Францевой и Олеси кто-то вмешался. И кровавой бойне, к которой все, по ее мнению, и шло, не суждено было состояться.

– Привет… Света, – чуть наморщилась Вера, припоминая имя этой девочки. – Вы давно здесь? Олесь, ты чаем подруг хотя бы угостила? Сейчас чайник поставлю…

– Да нет, спасибо, мы не голодные, – затараторила Кузьмина. – И нам пора уже. И так засиделись. Даже, Наташ? Еще уроки делать. Да и Олесю не хочется отвлекать. Ой, родители обзвонились уже, – Света посмотрела на экран своего смартфона и тут же убрала его в карман, чтобы никто не заметил, что никаких «пропущенных» у нее не было. – А еще автобус ждать. Нам недалеко тут, конечно. Можно и пешком. Но холодно же. Мерзнуть не охота. Пошли? – произнесла она, обращаясь к Наташе все с той же еле уловимой умоляющей интонацией.

– Ну да. Погнали, – неохотно согласилась Наташа и встала с кровати. – Подумай, Олесь. Вариант норм, как по мне, – произнесла она, взяла рюкзак и направилась к выходу, вслед за суетящейся Кузьминой.

– Не надо провожать, Олесь. Отдыхай, – торопливо добавила Света и обе девочки скрылись в коридоре.

Олеся не шелохнулась. Из коридора еще некоторое время доносились голоса. Вера явно любезничала с одноклассницами дочери. Давно она не примеряла на себя роль «радушной хозяйки дома» и сейчас восполняла этот пробел с лихвой. В такие моменты она напоминала Олесе какую-нибудь тетку из рекламы майонеза, пельменей или подсолнечного масла. Улыбчивая, добродушная, безгранично счастливая.

Наконец дверь закрылась. По ногам Олеси проскользил холодный сквозняк. Вера снова появилась в дверях комнаты. На лице застыла довольная улыбка.

– Так здорово, что ты опять начала водить домой подружек, – произнесла она, чуть опустила глаза и немного поморщилась. – У тебя все в порядке?

Олеся проследила за взглядом матери и поняла, что та смотрит на ее руки. Которые по-прежнему сильно сжимали подлокотники кресла. Олеся тут же расслабила руки.

– Да. А у тебя? – произнесла Олеся, приглядываясь к явно заплаканному лицу матери. Вера сильно постаралась, чтобы следов ее истерики не было заметно. Но никакая косметика не смогла обмануть взгляд Олеси.

– Тоже все хорошо. Так. В магазине нахамили. Расстроилась. Есть будешь? – произнесла Вера и поторопилась скрыться в коридоре.

– Попозже, – бросила ей вслед Олеся и развернулась к