Эпоха Сочувствия Том 1: Балы и бомбы - Святослав Владимирович Макаревский

всё-таки место в твоём сердце, – сказал он себе с каким-то облегчённым вздохом. Город Сечеда был красивым, и горы вокруг тоже. Особенно выделялась огромная пирамидальная вершина Серебряный Рог.

В Эрминктали была другая красота. Здесь красота суровая, неприступная, холодная даже в начале лета…

«Во сне все успели меня убить, даже Дарианна. А вот Лиомелина – никогда, хотя во снах она была частой гостьей» – подумал внезапно Бернан. Видимо, это из-за того, что доверился он именно ей.

А почему так? Она никогда не была к нему особо дружелюбна или тепла. Наоборот, часто Бернану казалось, что Лиомелина ему не доверяет…

– Какая разница! – обругал он себя, вставая с кровати. Ни Дарианну, ни Лиомелину больше он не увидит.

Бернан снимал одну комнату – с маленьким обеденным столом, весьма приличной кроватью и шкафом. Деньги надо было экономить – хотя их пока оставалось достаточно много. Бернан уже успел нанять адвоката и послал его в Ортезию, чтобы тот продал имущество, однако на успех не надеялся. Охранители, скорее всего, арестовали и имущество, и деньги, и счета в банках.

Только сейчас Бернан внезапно понял, что он потерял и кое-что поважнее денег. Ведь нигде уже он не встретит Дарианну… Как он умудрился влюбиться в неё, когда в ней ничего такого не было? Ну разве остроумие и просто ум… Но обычная совершенно внешность… Однако нечто его привязало к ней, и эта связь между ними ещё не была разорвана. Она тянулась, словно резина, и Бернан понимал: она будет тянуться и дальше, тянуться, но до конца не порвётся, скорее всего, никогда.

Ведь, уезжая, он полагал, что легко себе найдёт другую. Даже познакомился с одной девушкой из соседнего дома. Но сейчас до него вдруг дошло…

Когда на улицу вывалили люди, когда стало как-то немного поживее, в дверь позвонили. Бешено закачался дверной колокольчик. Бернан, сидевший за завтраком, замер.

«Так только полиция звонит» – подумалось ему.

Тем не менее, пришлось встать. Жил он без камердинера – старому послал письмо об увольнении – и потому дверь пошёл открывать сам. Звонил не полицейский, а почтальон, и принёс он не угрозу от революционеров, а письмо от адвоката.

– Благодарю, – с мрачным предвкушением произнёс Бернан, кладя в раскрытую ладонь почтальона несколько монет. Как только нежданный, но предвиденный гость ушёл, Бернан вернулся к своему завтраку. К еде сегодня он почти не притронулся, кусок в рот совсем не лез.

Вскрыв конверт, Бернан пробежался взглядом по тексту письма. Чем больше он читал, тем больше волновался. Затем он усмехнулся, как бы не веря своим глазам. Лицо его просияло.

– Неужели это возможно? Невероятно… – он смущённо улыбнулся, обескураженный собственной реакцией. Ему хотелось пуститься в пляс.

Счета никто арестовывать не собирался. Адвокат возвращался с банковскими векселями. Затем Бернан продаст поместье и будет жить достойно. Или же не продавать поместье и пусть приносит какой-никакой доход…

– Бернан! Я вижу, вы не спите! – раздался жизнерадостный голос с улицы. Он подбежал на крик к окну, раскрыл его посильнее и, высунув голову, посмотрел на улицу. Мависа! Как обычно, в цветастом наряде горянки. Она любила народную одежду, но и модные платья у неё имелись, она их носила вечером.

– Как вы догадались, что я не сплю? – хмыкнул Бернан.

– Никак! Если бы вы не ответили, я бы решила, что вы ещё в кровати, – засмеялась та. – Сегодня мы пойдём в гости к моей тётушке. Вы не хотите составить нам компанию?

– Пожалуй, составлю. Приходить во фраке? – поинтересовался Бернан.

«Нет, не так уж плохи господа Охранители, – подумал он, шагая по улицам города. – Они не просто отпустили доносчика, они не стали удерживать и его имущество».

Бернан чувствовал прилив сил, словно он много лет честно служил государству.

«Попробуй мыслить непредвзято, – обратился он к себе. – Да, ты доносил. Да, из-за тебя люди получали крупные штрафы и даже отправлялись в тюрьму. Но сделал ли ты хуже? Нет! Ты делал лучше – для всей страны в целом и всей Ортезии в частности!»

Чем больше крамола, чем больше давят ортезийцы, тем больше давят на них.

Да и потом, студент-вольнодумец, получив штраф в молодости, в дальнейшем будет больше думать о себе и об ответственности. Урок на всю жизнь получит! А другой студент, избежавший каких-либо последствий, от безнаказанности перейдёт к более решительным и опасным для общества действиям. В Гриджоне, например, государственная власть действовала менее жёстко, и там зародилась организация Охотников.

И что это Бернан вообще об этом задумался? Раньше он никогда не пытался размышлять… Он делал то, что казалось ему мерзким, то, что заставили его делать Охранители…

А теперь? Он решил, что Охранители – не зло?

– Нет, не зло, – пробормотал он под нос. – Зло и добро – это категории из простенькой литературы. Низводить до них реальную жизнь – глупо.

Охранители, полиция, жандармы – они защищают государственную власть. Они обеспечивают порядок и более-менее мирное сосуществование тысяч и миллионов людей. Они правы. А что до всех этих республиканцев… Ладно студенты! Но те, кто постарше… Энаццо Одэтис мог только ныть о том, как власть не даёт ему дышать спокойно. Жена его была из того же теста слеплена – видимо, так друг друга и нашли. Вот Дарианна мыслила немного иначе…

Бернан долго подбирал цветы на цветочном рынке и не потому, что превосходно в них разбирался и знал, что подарить Мависе. Наоборот – он один цветок от другого не отличал, и потому взял букет тех, что побольше, поярче и подороже. Цветы в Гранской Республике, как и в Гриджоне, и в Беллуно любили. Цветочные горшки, которыми украшали окна домов, практически в культ возвели…

«А всё же была и гадость-то», – сморщил нос Бернан, вспомнив кое о чём. Бывший доносчик остановился посреди улицы. С Бардисом Фаэрдэтси нехорошо очень вышло. Но, когда Бернан рассказал о неадекватном поведении своего «друга», он ведь и не догадывался, что всё зайдёт так далеко. Хотя, конечно, за рисунки королевы, которую чуть ли не толпой насилуют, Бардиса могли и в лучшие времена посадить в тюрьму… Однако после того как убили Фазая и генерал-губернатора Ортезии, королева повелела учредить военно-окружные суды.

Бернан узнал уже из гранских газет: там с ужасающими подробностями описывали «возмутительное» происшествие. Бардиса Фаэрдэтси зачем-то приписали к раскрытому Фазаем заговору – хотя «друг» Бернана был просто идиотом. И этот военно-окружной суд приговорил Бардиса к смерти, которую в последний момент заменили долгим сроком каторги. О помиловании ему и ещё двоим сообщили прямо на эшафоте. У