Игра одиннадцати - Амалия Лик

class="p1">– Это у него надо спросить. Мне кажется, твой островитянин точно что-то понял. Почему он не дал тебе вызвать лекарей и охранников, почему уехал? Почему сказал тебе никому ничего не говорить?

– Не знаю, – нервно ответила я.

– Странно ведь. Когда ты не при делах, зачем бежать-то?

Я отдала контейнер Аньке и сидела в недоумении. Настой сделал меня апатичной и вялой. Через полчаса подруга проводила меня до моей комнаты, уговорила соседку поменяться на пару дней кроватями, так как взобраться на второй ярус я не могла. Я легла, закрыла глаза и вновь увидела ее, девушку на асфальте.

Прошло несколько дней, но Виктор так и не звонил. Мои соседки разбрелись по комнатам своих парней, и я осталась одна. Анька купила дешевой шипучки в пластмассовой бутылке, какие-то соевые закуски и устроилась на полу около моей кровати. Когда мы уже допивали напиток, она сказала:

– Звони своему островитянину. Скажи, надо поговорить.

– Зачем это, Ань? Нет, не буду.

– Звони, говорю. Если он хочет что-то скрыть, то пусть заплатит тебе за молчание.

– Это плохая идея, – испуганно ответила я.

– Это отличная идея, Милочка! – заплетающимся языком восторженно сказала Анька. – Нет, лучше не звони, а напиши ему сообщение, и посмотрим на реакцию.

– Я и так знаю реакцию. Он взбесится.

– Пусть хоть лопнет от злости, но заплатит тебе. У тебя вон нога какая, тебе нанесли физический вред. А еще есть моральный от увиденного. Да вообще, ты могла пострадать, ты же была ближе всех к вездеходу. А может, ты ему жизнь спасла!

Она схватила мои часы с кровати и написала Виктору сообщение:

«За молчание я хочу денег. Иначе сегодня иду в охрану».

– Ты чего, так же не пишут, – возмутилась я, но она быстро отскочила от меня и нажала «отправить».

Через несколько минут часы судорожно вибрировали в ее руках. Неустанно играла музыка звонка от Виктора. Но Анька не отвечала, а только пританцовывала под мелодию. Через пятнадцать минут и семь пропущенных вызовов от него пришел ответ.

«Сколько?»

– Ого, Мила, и на нашей улице будет праздник. Ну что, сколько напишем?

Я пожала плечами. Не нравилось мне это все, но Аньку было уже не остановить.

«500. И если со мной что-то случится, то я рассказала все подруге».

– Ань, зря мы все это затеяли. Надо было идти в охрану, и все.

– Милушка, успокойся. Ты сорвешь куш. А девочке той уже либо помогли, либо нет. Ты ничего не могла сделать.

– Могла, Ань. Могла.

– Но не сделала.

Я опустила голову и сглотнула. Вскоре от Виктора пришел ответ:

«Завтра перекину на счет. Но чтоб ты, отребье с поверхности, забыла меня и тот вечер навсегда. Еще раз напишешь – и пожалеешь».

Все тело покрылось мурашками, как тогда, когда он посмотрел на меня в последний раз. В горле резко пересохло, и я допила остатки шипучки.

– Не боись, Милка. Я нашим ребятам скажу, что он тебя домогается. Так что, если они увидят этого уродца с Острова где-то поблизости, то мимо не пройдут. Поверь мне.

– Ладно, – безвольно согласилась я.

На следующий день пятьсот байтов были у меня на счету.

Еще месяц я ходила только на курсы и обратно, постоянно оглядываясь, высматривая его в каждом прохожем. Но он не появился, и больше я его никогда не видела. Анька еще долго причитала, что надо было просить тысячу. А я жалела, что взяла эти деньги.

Глава 24

Ева почти нагнала Есю и смотрела только вперед, приближаясь к другой стороне расщелины. Под ней был обрыв, а с неба вновь начинали падать огромные капли. Она хотела не оборачиваться, сбежать и не думать о девушке, которая осталась позади.

«Лея должна была рассказать нам все. Должна была помочь. Но она дотянула до последнего, промолчала».

Ева винила ее, но чувствовала: что-то было не так. И чем дальше удалялась, тем тяжелее становилось дышать.

«Всего один взгляд, – подумала она. – Чтобы убедиться, что с ней все хорошо».

Ева крикнула Есе и снизила скорость, зависла над черной бездонной пропастью и развернула крыло к Лее. Она увидела силуэт девушки, стоявшей у самого края расщелины и смотревшей вниз. Еся подлетел к ней и тоже посмотрел на Лею. Вдалеке появились лучи фонарей. Еве нужно было развернуться и умчаться прочь, к свободе и спасению. Но она не могла. Болезненное предчувствие неминуемого подкатывало к горлу. Если она вернется, то уже не успеет убежать. Но если девушка шагнет в пропасть, то Ева никогда не сможет себе этого простить. У нее есть шанс остановить ее. Шанс спасти. И шанс умереть. Мысли метались, пока Ева стояла на крыле и не знала, на что готова пойти ради другого человека.

– Мы должны вернуться за ней, – сказала Ева, обернувшись на Есю.

«Прости, Марк. Для тебя я уже сделала все, что смогла», – решила Ева, прибавила скорости и рванула к Лее. Обернулась, но Еся не летел за ней, он развернул крыло и направился к другой стороне.

Его трусость и бегство уничтожило ее окончательно, она больше не верила ни во что, но хотела, чтобы эта девушка выжила.

«Дура, какая же я дура, черт возьми! – думала Ева. – Но она такая юная, у нее вся жизнь впереди. А у меня? Последние четыре года я жила только воспоминаниями и желанием найти Марка. Но выстрелила в надежду, когда стерла файл. Вторым выстрелом была смерть Ирмы. А третьим то, что нет никаких ответов. Даже если с ним что-то случилось, я не в силах его спасти. А если он предал меня, то лучше этого не знать. Меня сюда заманили, чтобы убить. Наверное, я этого заслуживаю. Я ведь гончая, которая находила людей, чтобы их убили. И кому какое дело, знала я об этом или нет».

Чем ближе Ева подлетала, тем сильнее напрягалось ее тело. Тревога растекалась по венам, как ливень, заполняющий пространство. Над Евой громыхал гром, а небо прорезали яркие молнии, освещая все вокруг. Она видела содрогающееся тело Леи: она вот-вот сделает шаг в бездну!

– Не надо! – завопила Ева, увидев, как девушка делает маленький шаг к обрыву.

Лея взглянула на нее и замотала головой.

– Прошу тебя. Мы найдем выход! – кричала Ева.

Она не могла разглядеть эмоции, которые переполняли Лею, но чувствовала безнадежность в ее движениях. Оставалось совсем немного, каких-то несколько метров. Молния вспышкой осветила поверхность. Девушка прижала к себе руки и закрыла глаза. Ева выжимала скорость на максимум; она знала, что мягкой посадки не будет,