Сердце Забытых Земель - Руслан Алексеевич Михайлов

— О-о-о-о-о! — едва начавшись, мой испуганный крик оборвался, когда я воткнулся лицом в неласковый ледяной глаз лежащей на спине огромной белой скульптуры.

Приземлившись, я пару мгновений еще «постоял» вверх тормашками, а затем все же завалился набок, соскользнул по ледяной щеке и рухнул в куда более мягкий сугроб, погрузившись в него полностью и со стоном выдохнув продолжение прерванного ударом крика:

— О-о-о-о-о-уч…

— А-А-А-А-А-А-КХ! — поднявшись на колени, я как раз успел увидеть орущего Дока, совершившего жесткую посадку в нескольких метрах от меня, чудом пройдя между наклоненными друг к другу остриями торчащих из земли ледяных копий.

— Береги-и-ись! — провопил Храбр и… заболтался туда-сюда на почти невидимой нити, не долетев до жесткой глыбы льда всего ничего — Ох… спасибо, Рос!

— Да не за что! — буркнул я, деактивируя и тут же снова кастуя незаменимое магическое лассо, на этот раз поймав на нить пикирующего полуорка. От веса его туши меня выдернуло из снежной ямы как уцепившегося за бампер машины суслика из норы, но пролетел я расстояние небольшое, мягко упав в снежную перину, а рядом рухнул охнувший напоследок Бом.

Надо мной ясно светило солнце. Яркое, большое, легко пробивающая пляшущую надо мной снежную искристую пыль. Вымытые снегом щеки холодил свежий ветер. Хорошо-о-о…

— Солнышко-о-о — протянул я, перевернувшись на спину и глянув вверх — И тишина-а-а-а…

— А я говорил — не надо сворачивать в тот проход! — донеслось с места прилунения Дока — Оттуда смертью веяло!

— И тишина-а-а — повторил я, мечтательно глядя в небо.

— И я говорил — не надо прыгать в эту пропасть! Там недоброе! И Жесткое!

— Тихо-то как в округе — вздохнул я, складывая руки на груди — Вот так бы и лежать в хорошей молчаливой компании…

— Но кто бы меня послушал да? И кто вообще меня пнул⁈ Ладно Рос сам прыгнул — а я то сказал что не стану прыгать! Что поищу нормальный безопасный спуск! Но я вдруг тоже полетел вниз!

— И птички поют заворожительно — поддержал меня Бом — Ох лепота-а-а…

— Заворожительно? — пропыхтел Док — Такого и слова то нету! Значит это ты меня пнул своей огромной ножищей сотого размера!

— И никакой армии нежити — добавил я, медленно усаживаясь, но продолжая смотреть вверх и только вверх — Никаких пыльных обглоданных рож, никаких когтистых костяных пальцев, пытающихся вырвать мне кадык и проверить насколько глубоки мои ноздри, никаких больше спутывающих мои ноги боло из сращенных позвоночников и черепов… ну разве это не прекрасно? Эй! Рудники! Вы негостеприимны!

— Тише! Тише! — испуганно зашикал Док — Не зови их блин! Вдруг прыгнут за нами! Ты успокойся, Рос, успокойся. Дай я тебя подлечу…

— Пусть прыгают — Бом оскалился, подбросил и поймал каменную дубину — Тут у них силы нет! Кстати, Рос… а чего ты себя лассо не поймал так же как нас?

— Поймал — буркнул я, переводя взгляд на поблескивающую ледяную отвесную скалу над головой — Лассо сорвалось. Дважды. На третий раз времени не хватило. Но чуток я свой полет все же замедлил, потом приложился хребтом, подумал о крыльях в мешке, снова приложился хребтом и наконец воткнулся хлебалом в око недреманное… Сразу вроде подскочил, но не успел и Док удачно приземлился самостоятельно, а вас успел подхватить чуток…

Потянувшись, я протяжно зевнул и радостно улыбнулся:

— Ну поздравляю! Как планировали — так и вышло! Мы победителями покинули проклятые рудники!

— Так и вышло? — брюзгливо переспросил Док — Меня выпнули! А до этого я бежал темными коридорами и перепугано кричал тоненьким голоском «Ну почему меня никогда не слушают!». Я же говорил — не надо туда сворачивать!

Вот тут наш мудрый табиб был прав на все сто. Даже на тысячу. Мы олухи отца подземного не послушались его и… горько пожалели об этом уже через четверть часа. Сейчас это вспоминалось с юмором, а вот в те страшные минуты нам было совсем не до смеха…

Покинув гостеприимный тупик, мы, двигаясь строго по карте, позабыв все мальчишеские выкрутасы и надежды отыскать что-нибудь необычного, направились к выходу. Как пробубнил тогда Док, в старых приключенческих книгах обязательно упомянули бы, что мы движемся к единственному спасению наших смятенных и угнетенных рассудков. Тут я бы мог поспорить — да мне тоже уже было крайне неуютно в этих казематах, но в принципе я держался чуть подвялым огурцом. Бом тоже был неплох. А вот Дока и Храбра прямо подкосило под корень, и мы торопились как могли. Стоит упасть духу и тут же явится зябкое Затухание…

И вот мы, останавливаясь лишь для неизбежных сражений и сделав только одну, но большую «паузу оживления», как выразился Бом, чтобы временно вернуть в мир живых большой отряд авантюристов, провели с ними полчаса в задушевной беседе, обменялись именами, веселыми байками, оплатили им рубинами науку воинских и лекарских умений, после чего двинулись дальше. Все вышеперечисленное касалось только и только трех моих друзей, а я все это время отсиживался в широкой трещине под потолком, ибо мой новый облик привел бы к знакомству не с новыми друзьями, а с их топорами и кольями. Слишком уж я походил если не нежить, то на максимально мрачную нечисть.

Мы неплохо подняли уровни, я с огромным удовольствием пользовался апнутой магией, а попутно закончил малый мертвосев, только успел обрадоваться и собрался было прочитать, что же мне это дало, как Храбр остановился на очередном скрещении подземных осточертевших коридоров, сверился с картой, прикинул направление и в большой задумчивости остановился перед двумя идущими почти параллельно проходами. Левый, узкий, низкий и к тому же неправильной формы, будто его вырубал кривой на один глаз гном пьянчуга, судя по карте был тот, что нужен. Он извилистой длинной линией шел все выше и выше, пересекался примерно десятком других проходов и выводил к месту именуемому Задний Зев — что уже изрядно удивляло, если вдуматься. А там уже и выход. Второй же коридор по карте прослеживался лишь частично, но шел туда же, был шире, потолок выше, пол ровнее, а рядом, как оказалось, имелась радующая воспаленный взор приписка «тут быстрее!».

Вот эта приписка и парализовала сначала Храбра, а затем в кому жадности впал и Бом, обнаруживший на полу широкого коридора несколько крупных рубинов и серебряных монет, а через несколько шагов мертвого и восставшего