Вмерзшие в S-T-I-K-S 3. Рожденные холодом - Дмитрий Крам

Время шло, по моим прикидкам осталось всего несколько секунд, до того, как монстр закроет пасть. Я не выдержал, плюнув на все, снял предохранитель, нажал тангенту и сказал шепотом:

— Огонь!

Нервы у всех были натянуты до предела, потому никто не уловил различий в голосе, тем более команда отдана шепотом. Я первый выжал спуск, с непривычки звуковая волна сильно резанула по ушам. В нос ударил запах гари, взгляд едва успел скользнуть вслед за дымным шлейфом, как громыхнуло. Слева выстрелил только один гранатомет, зато оба станковых на крыше отработали, как надо.

Тут же включились пушки, пулеметы и минометы, рыхлый черный наст совсем не спасал чудище от попаданий. Из-за дыма и фонтанов снега ничего не было видно. Чуйка завопила как пожарная сигнализация. Я отбросил трубу и вжался в окоп, прикрыв голову руками.

Пыр наконец-то утопил кнопку детонатора. Громыхнуло так, словно в земле проснулся вулкан. Вверх взметнулось темное крошево, осколки стучали по броне и свистели над головой. Меня начало засыпать мусором, черным снегом, железяками и чем-то липким и склизким.

После взрыва наступило затишье. Было слышно, как стрелки спешно меняют БК у пушек. Минометчики запрашивали Пыра по рации, уточняя, стоит ли дать еще один залп. Гранатометчик спереди так и не выстрелил. Он лежал на розовом снегу, в груди у него торчал кусок лома, а голову развалило осколками.

— Пыр, я тебе башку отрежу, — зашипел я в рацию. — Отдай команду, говна ты кусок!

В ответ раздался невнятный звук, словно кота сейчас стошнит.

— Ждем… — коротко бросил Пыр и зашелся в приступе мокрого кашля прежде, чем успел отрубить рацию. Похоже, зацепило хлопчика как-то. Он на первом этаже здания укрывался, может осколки долетели или ударная волна стекла выбила.

Пыль оседала, дым рассеивался, завоняло так, что перебило даже запах гари. Словно тухлую рыбу замешали с испортившимся мясом, добавили чуток аммиака, месяц выдержанный в кирзаче носок и настояли это все на дерьме человека со всеми возможными болезнями желудка.

Я сдерживал рвотный позыв, пока не подул ветерок. Судя по звукам, гранатометчик на левом фланге не сдержался. Хорошо тем, кто в броне и на крыше, до них не скоро эта волна дойдет.

Рядом со мной в снегу лежало что-то блестящее. Я протянул руку и пощупал предмет. Холодный, гладкий немного упругий, не то металл, не то стекло. Отряхнул его и осмотрел полностью. Это оказалась часть кольчатой бронепластины скреббера.

Тем временем дым окончательно рассеялся, и удалось разглядеть место удара. Пасть твари пощелкивала в сторонке, пытаясь затянуть остатки щупалец, которые теперь выглядели как изрезанные кабели. Рядом сокращалось нечто, похожее на распотрошенную исполинскую кишку метра в три длиной, присыпанное темным снегом, с каждым движением из него выливалась мерзкая оранжевая жижа. Пластины брони там, где они еще остались, с шелестом, скрежетом и чавканьем топорщились и прижимались заново.

Из-за этого звука я не расслышал шелест стеклянного крошева на глубине нескольких метров, а, когда черный снег начал бугриться, было слишком поздно.

Просто судороги остальной части скреббера? Их двое? Там детёныш? — рой вопросов пронесся в голове, и в этот миг раздался рёв, выбивший из башки все мысли напрочь, кроме одной — «БЕЖАТЬ!».

Рокот во много раз громче того, что звучал в прошлый раз. Этот пробился даже из-под наста мертвого кластера, от него пошла вибрация по снегу. По снегу, Карл! Что там за частота такая. Меня от него не то что током прошило, я срезонировал.

Болтануло внутренние органы. После такого сеанса вибротерапии помутнело в глазах. Хорошо, что я был заземлен, а не то рухнул бы в обморок. Уши заложило, кровь хлынула одновременно изо рта и носа. Муть не проходила, и до меня дошло, что и в глазах капилляры полопались.

— Спек! Нашатырь! Гхык! Гхар! — захлебываясь кровью, шипел я в рацию. — К бою! Цельс, мать вашу! Спек! Нашатырь! Щас че-то будет…

— Грам-м-м-м! — в небо вновь взметнулся фонтан черного конфетти.

Расплескивая оранжевую жижу из рваных ран, наверх вынырнула безголовая тварь. Поврежденные, лопнувшие и подпаленные бронепластины сыпались с нее. Одной рукой я пытался скинуть колпачок со шприца, а другой топил в ладони снег и промывал глаза, чтобы хоть немного улучшить мутную картинку. Гигантский бронированный червь выползал наружу.

— Два, четыре, семь, девять, двенадцать, пятнадцать, — на глаз отсчитывал я, сколько метров в этой махине. — Семнадцать, девятнадцать… твою ж!

Тварь высунулась полностью, и вместо хвоста у нее оказалась еще одна голова. Вот почему она осталась жива после тротиловой ванны и минометного душа. Пасть сомкнулась в острый конус, и скреббер нырнул под землю. Бугор покатился в левую сторону.

— Огонь! Огонь из всех орудий! — заорал я в рацию. Загрохотали лишь две пушки. Слева била прицельно на упреждение, а вот из моей машины Танк стрелял как-то отрывисто и волной, словно пьяный. Видимо, им там тоже нехило досталось.

Наконец, ударили несколько минометов. Снаряды ложились как надо. Наводчики там за семнадцать дней так руку набили, что и во сне попадут с точностью до десяти сантиметров.

Я опомнился и сам зашарил в поисках ящика с боеприпасами. Нащупав его, начал по одному извлекать снаряды. У первого хвостовик поврежден, у второго оболочка, прямо в корпусе торчит осколок, третий весь в склизкой жиже, пенопластовый пыж немного покрошился. Делать нечего, вставил его.

Встал на одно колено, вскинул гранатомет на плечо, коллиматорный прицел толком не работал, лишь мигал, чем еще больше мешал прицеливанию, отрубил его к чертям собачьим, навелся по штатной сетке и выстрелил. Ракета скрылась под черным ковром. Вроде попал.

За это время скреббер уже успел добраться до первой машины. Ударом из-под земли опрокинул ее, схватил за задницу и начал утаскивать вниз. Двое бойцов успели выскочить. Остальные поступили благородно, под стон сминаемого металла подорвались к херам, убив ударной волной одного из спасшихся товарищей, правда, и монстру урон нанесли. Исполинский червь выплюнул горелую банку, она подскочила метров на пять и грохнулась на бок.

Все это я отмечал периферийным зрением, пока полз до позиции коллеги-гранатометчика. Там подхватил уже заряженную трубу. Скреббер погнался за последним выжившим из экипажа, но в это время вторая машина с левого фланга запустила двигатель, едва она рванула с места, как чудище скользнуло за ней под землей и легко опрокинула бронированную черепаху.