Злейшие пороки - Хлоя Гонг

– На любую другую историческую настенную роспись, – прямо говорит она. – Рождение, война, смерть. Да здравствует правитель и так далее и тому подобное.

Антона ее равнодушие не обижает. Он прикладывает ладонь к стене, разглядывая ее почти благоговейно.

– Принцесса, – тихо шепчет он, – ты повсюду.

Снизу под росписью вытянут в одну строчку текст – опять на давно устаревшем талиньском. Почти весь его Калла воспринимает как тарабарщину. Почти весь – кроме имен, потому что те не изменились в отличие от остального языка.

«Толэйми, Толэйми, Толэйми» повторяется снова и снова.

– Я не понимаю ничего из этого, – говорит Калла. – То же имя было над входом во дворец. Талинь никогда не владел приграничьем. Даже Жиньцунь завоевали лишь пятнадцать лет назад, как же тогда здесь умудрились возвести дворец?

– Вот это и пытаются объяснить – видишь? – Антон указывает на первую панель. – Рождение. Трое детей.

На стене изображены три спеленутых младенца с золотыми коронами, парящими над головами. Калла всегда ненавидела уроки истории искусств. После войны сохранилось искусство, выражение идей которому никак не давалось, а толкования наставников Каллы никогда не бывали понятными интуитивно.

Антон указывает на вторую панель.

– Битва. – Он делает паузу. – Гражданская война?

На панели сражающиеся стороны в одежде одних и тех же цветов. В сущности, расшифровать смысл этой росписи вроде бы нетрудно. Река протекает посередине, разделяя боевые порядки. Калла наклоняется и присматривается.

– По-моему, это река Цзиньцзы.

Антон хмурится:

– Да быть того не может. И что же за битва здесь нарисована?

Логично было бы предположить только, что какая-нибудь из битв в войне с Сыца. На следующей панели толпы народа слушают, как правитель обращается к ним с балкона. Само здание похоже… вообще-то, на Дворец Единства.

– А вот и печать.

Калла вздрагивает, часто заморгав. Она ощущает особенную вспышку узнавания: воспоминания накладываются на увиденное, словно она здесь уже бывала, стояла на этом полу, слышала те же слова. На самом деле не бывала. Она точно знает. Тем не менее она вздрагивает всем телом, проследив взгляд Антона и обнаружив маленький знакомый рисунок, парящий над головой правителя, обращающегося к подданным. Точка слева, длинная изогнутая черта с точкой над ней и еще одна точка справа.

В зал прокрадывается холод. Калла настораживается, прислушиваясь к завываниям ветра за стенами дворца. Ничего не говоря, она уходит от росписи к винтовой лестнице, оглядывает ее. Металл стонет, когда она, сдернув перчатки, берется за перила.

– Что-то тут не то.

Калла оборачивается через плечо. Похоже, Антон просто не в состоянии не отвлекаться на каждый предмет, обнаруженный во дворце. Должно быть, он заранее знает, что она намерена отчитать его, потому что, едва она открывает рот, отчаянно машет ей рукой.

– Что? – Калла, бросив еще один взгляд вверх, на лестницу, убирает ладонь с перил и спешит туда, где стоит Антон. – Что такое?

– Скажи, что это не война с Сыца.

Он нашел карту – точнее, топографический макет в масштабе на высоком столе. Каждая деревня на нем обозначена белой булавкой. Каждая гора вздымается над поверхностью стола, тщательно изображенная во всех подробностях. Единственная странность – на удивление маленькие размеры приграничья. На большинстве карт королевства приграничные земли представлены во всю длину и ширину, а по другую их сторону показана полоска территории Сыца.

Здесь же сразу после приграничья карта заканчивается, словно склоны гор уходят прямо в море.

– Это определенно война с Сыца, – твердо заявляет Калла. Она не понимает, почему Антон в этом сомневается. – Посмотри на стрелки.

За время, проведенное во Дворце Неба, она повидала немало стратегических карт и умеет читать их. Неизвестно, кто пользовался этой картой последним, но на ней показано, что одна сторона конфликта наступает с севера, а другая бежит на юго-восток. Некоторые отряды обозначены зеленым цветом. Другие – красным. Калла касается сектора, где находится провинция Симили, обводит пальцем находящиеся в нем зеленые фигурки.

– Калла… – говорит Антон. Ее имя он произносит неторопливо и осторожно. Словно собирается поведать ей плохие вести. – Цвета. Они не с той стороны.

В сущности, она понимает, что он имеет в виду, но ее разум отказывается делать выводы. Симили обозначена зеленым. Победа. В войне с Сыца первой их потерей при изначальном вторжении стала провинция Симили. Потом они продолжали терять, терять и снова терять территории, пока течение войны не переменилось с их отступлением в Сань-Эр и не принесло трудно доставшуюся им победу.

Но ведь смысла в этом нет ни хрена. Какой еще войной может быть показанная на карте, кроме как войной с Сыца? Но если так… значит, это стратегическая карта сыцанской стороны.

– Я все думаю о Синоа Толэйми… – медленно начинает Калла.

Антон бросает быстрый взгляд на стену, роспись и старинные письмена на ней.

– О той, что была вычищена из истории Талиня.

Калла касается своей груди. На это тело печать перенеслась в виде слабо светящихся линий. А настоящая нарисована на теле, рухнувшем у границы Жиньцуня, неподвижном, как и все жители провинции. На ее краденом теле. Свидетельстве величайшего из ее преступлений.

Долгих лет ее величеству. Да живет ее величество десять тысяч лет. Да живет ее величество десять тысяч лет.

– Она возглавила вторжение.

Голоса звучат в ее памяти. Они стали частью ее воспоминаний, намертво запечатлены в ней, как пепел в Ланькиле – к ее коже. «Тебе никогда не выиграть эту войну. Кровь останется на твоих руках. Земли будут потеряны. Юг потерян. Ии сгорел».

Брови Антона взлетают так высоко, что скрываются под челкой. Калла знает, что он старается не вселяться в женские тела, когда у него есть выбор, но ему следовало бы делать это почаще, ведь его мимика при этом становится такой выразительной.

– Со стороны Сыца?

Фрагменты головоломки наконец щелкают, вставая на свои места. Калла переводит взгляд на край макета и приграничье, заканчивающееся берегом моря.

– Сыца не существует, – произносит она, и весь дворец словно наконец-то вздыхает с облегчением. Одного краткого утверждения хватило, чтобы истина снова заняла свое место в мире. – Сыца выдумали, чтобы объяснить последующим поколениям, почему королевство истерзано войной. К северу от приграничья нет никакого чужого государства. Корону никто и не думал прятать ради безопасности. В Талине вспыхнула гражданская война, и Синоа Толэйми, потерпев поражение, бежала сюда вместе с короной и умерла.

Громкий стук раздается откуда-то сверху. Калла цепенеет, ожидая продолжения, но слышит лишь затухающее эхо, и во дворце снова воцаряется тишина.