Злейшие пороки - Хлоя Гонг

сильны, а она еще не оправилась после взрыва. Ей остается лишь смотреть, как Отта выходит в окно на другом конце тронного зала. Никто из стражников не успевает схватить ее, и она безмолвно падает в снег.

– Нет! – сипло вскрикивает Калла. И с силой дергает плечом. Но ничего этим не добивается. – Не дайте ей уйти! Она…

– Мешок ей на голову, – командует Галипэй, останавливаясь перед ней. – Свяжите ее покрепче и оглушите на хрен.

Глава 34

Члены Совета, покинувшие делегацию, прибывают в Сань-Эр раньше его величества. Их отослали обратно, когда король Август и его стража ринулись в погоню, которая могла перерасти в битву на территории приграничья; его величество сказал, что если это уже не делегация, значит, присутствовать в ней дипломатическим представителям небезопасно. Спорить с этим было трудно, хотя некоторые члены Совета, к примеру Муго, пытались, утверждая, что Совет просто обязан присутствовать, дабы удостоверить подлинность короны. Август пообещал, что это они смогут сделать и в столице, а если последуют за ним, то лишь замедлят его продвижение. Он привезет корону. Нужно довериться ему.

Так что Венера Хайлижа возвращается вместе с остальными членами Совета.

Для Жиньцуня она уже сделала все, что могла. Этого явно недостаточно. На протяжении всей поездки она мысленно перебирает последовательность событий: ее прибытие, объявление режима изоляции на всей территории провинции, несколько дней, когда ей казалось, что она справилась с заданием, внезапные заморозки… а потом сведение на нет всех усилий. Пустота разверзается у нее в груди, втягивает грязь в ее легкие. Она делает глубокий вдох, и события предыдущей недели застревают у нее в горле – ни проглотить, ни переварить. Обязательно надо выкашлять их. Она этого не вынесет.

Когда делегация приближается к воротам, Венера испытывает секундное потрясение. Она и забыла, что стену Сань-Эра возводят заново. Ее почти закончили, и Венера вспоминает, о чем объявлял король Август и что выяснилось, когда Совет собирался для обсуждения административных дел. Если ее не подвело восприятие, стену перенесли намного дальше на территорию Эйги, чем планировали поначалу. Муго вряд ли будет доволен. Как и жители провинции, у которых вошло в привычку устраиваться лагерем под стеной в ожидании очередной лотереи, – разве что в новом, более просторном Сань-Эре найдется место и для них, но Венера сомневается, что в столицу пустят многих.

Она выглядывает в окно кареты. Беспокойно барабанит пальцами по колену.

Скорее, обитателей лагеря под стеной попросят переселиться – будьте любезны переставить свою палатку, господин, пока мы не сделали это за вас, – и они продолжат жить на новом месте в надежде, что, возможно, возможно, следующий розыгрыш принесет им удачу, и так до бесконечности, а тем временем дворцовая стража, совершающая обходы снаружи у стены ради поддержания порядка, будет каждую неделю находить новые трупы.

Так обстоят дела. Тут уж ничего не попишешь.

Венера чопорно складывает руки. Один из мигрантов, расположившихся под стеной, высовывает голову из палатки и смотрит прямо на Венеру в окне кареты. Карета трогается с места.

– Пожалуй, надо бы им раздать что-нибудь, – неожиданно для себя говорит вслух Венера. – Еду. Одеяла.

На сиденье напротив член Совета Фажуа подается вперед, тоже выглядывает в окно. Должно быть, к таким зрелищам она привыкла за время управления провинцией Даол. А Венера росла в столицах и сразу же после первого полноценного путешествия за стену ей передали в подчинение Жиньцунь.

– Отличная мысль, – подхватывает Фажуа. – Король Август будет рад услышать об этом.

Карета въезжает в ворота Саня. Венера все еще не может избавиться от ощущения, что сидит как на иголках, ерзает на своем месте, но никак не устроится поудобнее. Больше она не видит палаток, зато вспоминает свою первую поездку в Жиньцунь и принцессу Каллу Толэйми, закатывающую глаза всякий раз, стоило Венере завести разговор об одеялах.

«Ни к чему весь этот аристократизм», – упрекнула ее тогда Венера.

«Но ведь я и впрямь такая, – сказала Калла. – Нас не любят. Вот и пусть – все лучше, чем изображать щедрость».

Ворота Сань-Эра закрываются за ними. Полуденный свет словно всасывается в унылую серость, заслоненный зловещей высокой стеной.

«Будь вы по-настоящему щедрой, вы открыли бы для всех казну рода Хайлижа, вместо того чтобы бросать жалкие крохи».

Венера сама не знает, почему сейчас думает об этом. Карета останавливается внутри города, у самой стены, и слова Каллы эхом отдаются у нее в ушах, звучат снова и снова.

«Скажите же, что не станете. Вам это позволительно».

Пронзительный вопль рассекает воздух за стенками кареты.

На этот звук реагируют не сразу. Венера сидит ошеломленная и неподвижная, даже когда другие члены Совета судорожно вскакивают, бросаются к дверце, распахивают ее, вылетают наружу. Земля дрожит. Вдалеке слышатся такие звуки, будто запускают фейерверки. Вопль несется из другой кареты.

Венера наконец заставляет себя встать. Колени подгибаются. Фажуа кричит ей пошевеливаться, но, заметив, что Венера не слушает, бросает ее и быстро скрывается из виду.

Что происходит?

Карета подскакивает. Едва Венера наконец покидает ее, карета заваливается набок, проехав по траве. Венера ахает, спотыкается и падает в грязь. Теперь стену отделяет от города полоса земли шириной в несколько миль. Повсюду строительный мусор и техника – шлакоблоки и длинные стальные пруты, стремянки и камнедробилки. Когда Сань-Эр пересмотрит бюджет, на этом пространстве будут возведены новые здания. Возможно, сюда целиком перенесут уже существующие где-то секции и этажи.

По другую сторону кареты стража сражается с тремя неизвестными в черном. Венера поднимается с грязной земли и, прихрамывая, ковыляет прочь, надеясь добраться до безопасного места. Одна карета все еще стоит на месте. Может, ей удастся спрятаться в ней, и тогда она благополучно дождется подкрепления из дворца. Большинство членов Совета уже разбежалось. Вопли прекратились. Кажется, никто не пострадал…

Едва открыв дверцу уцелевшей кареты, Венера поспешно зажимает рот ладонью, сдерживая визг. Член Совета Жэханьу… взорвался. Как будто находившийся у него в груди баллон с закачанным под давлением содержимым лопнул, разорвав кожу, выгнув наружу ребра и разметав ошметки плоти по стенкам кареты. Сам он не шевелится, а кровь продолжает хлестать из разорванных сосудов во все стороны.

Венера опасливо подступает ближе. Напрасно. Ей бы убежать поскорее, пока рвота не вырвалась из ее горла и не забрызгала все вокруг, но в этой картине при всей ее гротескности чувствуется что-то не то. Может, угол, под которым направлен остановившийся взгляд члена Совета Жэханьу. Возможно, это немыслимое зрелище – просто обман зрения.

Она подходит настолько близко, что наступает на какой-то